Никандр обладал очень харизматичным взглядом несмотря на скупость эмоций. Глаза его, вечно глубокие и бесстрашные, выражавшие созерцание всего мира, становились тусклыми только во время процесса перемещения сознания.
Меркурий знал некоторые тонкости, сопровождавшие их эксклюзивные эксперименты. Например, слоны ставят удивительную защиту, особенно когда их много, особенно когда они недалеко друг от друга, а тоннель поддерживает лишь один человек.
Во взгляде Никандра читалось не величие, различить можно было только строгую напряженность, уважение, отчасти небольшое удивление. Падение Никандра ни капли Меркурия не потрясло. Лару спал на втором этаже двухъярусной кровати и никак не отреагировал, тем более и шума при падении практически не получилось.
Спустя пару секунд Меркурий посмотрел в глаза животному. Утконос улыбнулся и принял Меркурия. Оказавшись внутри, парень огляделся. Вокруг проплывало значительное количество пространства. Точнее перемещалось вихревыми воронками. Оглянувшись, Меркурий увидел ранний весенний асфальт, точно также текущий вихревым потоком вдаль.
В таком случае по инструкции следовало присесть. Затем рывком выпрямиться и резко прыгнуть вперед. Меркурий прыгнул. В этот момент вокруг зазвучала настолько отвратительная музыка, что он заплакал и упал в воронку, образовавшуюся в то же мгновение у него под ногами.
Открыть глаза ему в тот вечер как обычно помогло лишь отвращение к отвратительно-грязному переполненному живой и дохлой живностью клоповнику. Каждая блоха в этом жутком месте знала свою точку пространства, ступать на которую другому существу разрешалось лишь под страхом авторитета. Человек не правил ситуацией, скорее он смирялся со своим положением создания с чрезвычайно уступчивым одолжением. Порой казалось будто клопы поместили разумных обитателей в своеобразный зоопарк, где клетки с животными вовсе не запирались, совсем наоборот – потрогать экспонат стекались семействами. Они приводили своих детишек посмотреть на дистрофически-обрюзгшие тела.
Клеточки на паркете давно стерлись и превратились в единую массу. Несмотря на это, какой-то идеалист прорисовал на полу ярким синим фломастером новые узоры различных форм, приходивших в голову параллельно процессу.
Камень на груди Меркурия с номером пятнадцать и двумя тире казался порой совершенно неподъёмным – невозможно было не то, что встать, но к тому же ощущалось жуткое нарастающее давление. Потом Меркурий снимал его и вешал на небольшой гвоздик рядом с постелью.
Сам он в клоповнике оказался совершенно непонятным образом. Вообще универсальности ему не занимать, на чем живность и спекулирует. Ведь Меркурий очень любил клопов, когда-то их даже прикармливал, думал они летать не умеют, но эти смогли. «Перри», – кричали они.