«Третьяковка» и другие московские повести (Степанян) - страница 44
Горестно заламывая крылья,
И помчится на Святой Восток,
Зарыдав от боли и бессилья.
А ему в милицию брести —
Отмечаться, что еще не умер,
Что не утопился по пути
Ссыльный из Москвы, такой-то нумер.
Вот, намаявшись, он, наконец, уснул,
В шапке-в валенках, на нищенский обычай.
И ему приснился царь Саул,
Изумленный собственным величьем.
Он среди Израиля стоит,
На главу всего народа выше,
И звезда во лбу его горит,
И крыла незримые колышет
Тихий ветр.
Но прилетал иной,
Порожденный чернотой межзвездной,
И не стало крыльев за спиной,
И звезда-моя звезда! —
ты пала в бездну.
Памяти Рильке
Паула Беккер – как заря,
Что на вершинах Альп играет!
Но если Альпы этого не знают,
Выходит – солнце их ласкает зря.
И если нет любви
Меж небом и землей,
Так значит – нет нигде!
Готовьтесь – быть беде.
Паула Беккер смерть
Любви предпочитает.
О красота ее застывших рук,
Другую красоту рождавших прежде!
О гипсовые вежды!
А взор отныне обращен туда,
Где о любви и память неуместна,
Где убегает от звезды звезда
И где на звуки наших лучших песен
Никто не хочет отозваться,
И Эвридика хочет там остаться.
Но ты же сам решил, поэт,
Что лица Ангелов бесстрастны,
Когда под ними звезды гаснут,
И гаснут красные огни
В твоей крови.
Меняя цвет,
Она с подземною рекою
О чем-то шепчется.
Под эти звуки
Невыносимые стихают муки.
. . . . . . . . . . .
На небо нет путей,
Ведет дорога вниз,
И ты по ней уходишь без возврата,
Поэт.
А я тебе кричу:
– Вернись!
Мы были братьями когда-то.
«Нас каббалисты учат, что земля…»
Нас каббалисты учат, что земля —
Есть область чувств, а чувства – форма боли.
И избежать ее никак нельзя
Нам, грешникам, а уж святым – тем боле.
Написано издревле на роду,
Что будешь ты изранена-избита —
И в темноте, по вздыбленному льду
Свой путь земной проходит Суламита.
Но тайна тайн горит в ее очах,
И плавит лед, и темноту пронзает.
Безумная мечта – сильней, чем страх,
А сердце знает то, что разум не вмещает,
И верует, как веровало встарь,
Что невозможное должно свершиться.
Ты помнишь? – Мать с отцом хотели
сжечь Фамарь,
Но Бог простер крыла над голубицей!
С небес отверстых, в озаренной мгле
Твое, Твое лицо сияло, Боже,
И тот, пред кем она рыдала на земле,
Казался на Тебя похожим.
Отрывок
Мне сон приснился,
Даже так, не сон —
Дремотное видение под утро.
Какой-то вход в московское метро
Со стороны альпийского курорта.
Привычная картина:
В два ряда
Стоят усталые старухи
И несколько небритых мужиков.
А перед ними
На ящиках картонных
Или просто на земле,
А у иных в протянутых ладонях
Товар нехитрый:
Вобла, банки с пивом
И сигареты целых трех сортов.
Темнеет,
Но народ идет вовсю,
И фонари горят вдоль всей дороги,