Это соседство пустого и полного делали Сан Ли Тюн похожим на гравюру.
Было почти похоже на Китай.
Через десять часов зараза начинала действовать.
Бетон обесцвечивал снег, убожество побеждало красоту.
И все становилось на свои места.
Новый снег ничего не менял. Ужасно осознавать насколько уродство всегда сильнее красоты: новые хлопья снега едва касались пекинской земли, как тут же становились безобразными.
Я не люблю метафоры. Не буду говорить, что снег в городе это метафора жизни. Не скажу, потому что это необязательно говорить, все и так ясно.
Когда-нибудь я напишу книжку, которая будет называться "Снег в городе". Это будет самая унылая книжка на свете. Но я не буду ее писать. Зачем рассказывать об ужасах, о которых и без того всем известно.
И чтобы покончить с этим раз и навсегда скажу: не пойму, кто допустил подобную низость, чтобы восхитительный, мягкий, нежный, порхающий и легкий снег мог так быстро превращаться в серую и липкую, тяжелую и бугристую, неподвижную кашу!
В Пекине я ненавидела зимы. Я терпеть не могла разбивать киркой лед, который затруднял жизнь в гетто.
Другие дети думали так же.
Война была остановлена до оттепели - в этом было что-то парадоксальное.
Чтобы развлечь детей после принудительного труда, взрослые водили нас по воскресеньям на каток, на озеро Летнего Дворца. Я не могла поверить такому счастью, так это было здорово. Огромная замерзшая вода, отражающая северный свет и визжащая под лезвиями коньков, нравилась мне до головокружения. Красота обезоруживала меня.
На следующий день, когда мы возвращались в школу, нас снова ждали кирки и лопаты.
В этом участвовали все дети.
Кроме двоих весьма примечательных личностей: драгоценных Елены и Клавдио.
Их мать заявила, что ее дети слишком хрупкого сложения для такой тяжелой работы.
Насчет Елены никто не думал протестовать.
Но освобождение от работы ее брата не прибавило ему популярности.
Одетая в старое пальто и китайскую шапку из овечьей шерсти я яростно боролась со льдом. Поскольку Сан Ли Тюн был удивительно похож на тюрьму, то мне казалось, что я отбываю принудительные работы.
Потом, когда я получу Нобелевскую премию в области медицины или стану мучеником, я расскажу, что за мои военные подвиги я отбывала наказание на пекинской каторге.
Ну, вот, только этого не хватало.
Я увидела чудо: передо мной явилось хрупкое существо в белом плаще. Длинные черные волосы свободно струились из-под белого фетрового беретика.
Она была так красива, что я чуть не лишилась чувств, что было бы весьма эффектно.