Ну, а вдруг кто-то сорвётся… Это конец. Совершенно точно, – конец. Его невозможно будет вытащить из этой клокочущей бездны…
К счастью, ничего подобного не произошло, хотя и героизма никто из нас не проявил. Судорожно вцепившись в веревку и обдирая колени, мы друг за другом каким-то чудом переползли на тот берег и долго еще лежали, распластавшись на камнях и унимая страшно колотившееся сердце.
На сей раз судьба смилостивилась над нами и для нашего спасения послала нам попутчиков, которые отделились от нашей группы, лишь приведя нас к стеклянным дверям гостиницы «Теберда». Не появись они у хижины ночью из мрака, неизвестно, какая участь постигла бы нашу группу. Но предупреждение нам было дано, и вполне серьезное. Для меня это был последний поход, – больше в горы я никогда не ходила.
* * *
Бог ты мой, как давно это было и сколько всего еще предстояло пережить…
На равнине дела шли своим чередом и временами даже с успехом. В 1973 году меня приняли в Союз писателей. Приемная комиссия СП с большой подозрительностью относилась к писательским детям, претендующим на то, чтобы их признали профессиональными литераторами. Но куда нам было деваться от генетически переданных нам способностей? Каждый старался их как-то реализовать, проявляя себя в разных жанрах.
Поступив на филфак МГУ (1949 г.), я попала в группу к Илье Ильичу Толстому, внуку великого Толстого, преподававшего нам сербскохорватский язык и литературу. Он только что вернулся из Югославии, где провел в эмиграции более двадцати лет, и сейчас, когда закончилось затяжное противостояние с «кровавой кликой Тито – Ранковича» и югославы снова стали нашими ближайшими друзьями и братьями, готовил специалистов, владеющих сербскохорватским языком. Нам, небольшой группе выпускников уникального курса, который вел И. И. Толстой, предстояло познакомить русского читателя с поэзией и прозой писателей разных регионов Югославии, имеющих свои национальные языки, – сербский, хорватский, словенский, македонский. До этого времени их произведения практически на русский язык не переводились, и мы могли в своей работе обращаться к современной литературе, а также к наследию классиков.
Я начала заниматься переводом на третьем-четвертом курсе и тогда же опубликовала свою первую «пробу пера» в журнале «Смена». К моменту приема в СП я довольно активно печаталась, как в периодике, так и в издательствах – «Детгиз», «Прогресс», «Художественная литература». Рекомендацию в СП мне дали Н. Гребнев и Д. Данин.
И вот, 20 мая 1977 года получаю из Югославии телеграмму: «Поздравляю с присуждением нашей высшей литературной награды. Эрих Кош».