– Мы партизаны! – отрекомендовался один из гостей.
Полищук вздрогнул, но ничего не сказал.
– Нам известно, что ты не по доброй воле согласился быть старостой, – тебя назначили помимо твоего желания. Но коль уж ты стал старостой, слушай наши условия: делай свое дело, но людей не обижай. Загубишь хоть одного советского человека, записывай себя в покойники…
– Что вы, что вы, товарищи! – замахал руками Полищук и, бледный, опустился на скамью.
– Смотри! – строго предупредил гость. – Был до этого честным человеком, будь таким до конца. Не продай свою совесть. Мы тут хозяева, а не немцы. Понял?
Полищук испуганно закивал головой.
– Вот и все!
Партизаны исчезли так же внезапно, как и появились.
Это были начальник разведки Костров и командир взвода Рузметов со своими подрывниками. Заехали они сюда неспроста. В леспромхозе жила Анастасия Васильевна Солоненко, истопник, вдова сторожа леспромхоза. Она оказывала большие услуги партизанам с первого дня борьбы. Через нее поддерживалась связь с городом и, в частности, с Беляком. Анастасию Васильевну надо было сохранить во что бы то ни стало.
Полищук доводился Багрову дальним родственником, и когда к нему прибежали из сгоревшего села Марфа и Анюта, он приютил их и определил жить в пустовавшую избенку. Марфа пошла, как и все женщины леспромхоза, работать на заготовке дров, а Анюта устроилась в городе и жила у деда – Михаила Павловича Кудрина. Там их и застал Багров. Сам он тоже пристроился в леспромхозе. Работы всем хватало, жизнь как будто налаживалась.
Но вот в конце сентября произошло событие, окончательно решившее судьбу Багрова.
Как-то вечером из города неожиданно приехала на попутной крестьянской подводе Анюта. Бросившись к отцу на шею, вся в слезах, она рассказала, что ее хотят угнать на работу в Германию.
Всполошилась и мать.
Багров пытался успокоить жену и дочь, хотя сам волновался не менее их.
– Все обойдется, – говорил он. – Уехала, и хорошо. Живи тут. Не будут они за тобой гоняться.
На всякий случай он пошел к Полищуку и рассказал обо всем.
Староста забрал повестку, которая обязывала Анну явиться на сборный пункт, и сказал, что уладит все через управу.
Прошли спокойно ночь и день, а в сумерки второго дня к дому старосты подкатили на телеге двое солдат. Один не стал слезать с подводы, а другой, поговорив о чем-то с Полищуком, вместе с ним направился к избе Багрова. Первым вошел солдат, а вслед за ним Полищук. Староста стал за спиной фашиста и развел руками, давая понять, что он бессилен чем-нибудь помочь. Гитлеровец осмотрелся и, увидев Анюту, заговорил на ломаном русском языке: