– И, судя по охотнику, дичь будет крупной, – угодливо улыбнулся Биб.
– Вот что, – нахмурившись, сказала Ада-Мэй, – я вас все же прошу проверить парк, все окрестности миссии. Сейчас же, сию минуту…
Оба агента нехотя вышли.
Женщина опустилась в кресло и, уперев локти в подлокотники, сцепила пальцы. Ее подбородок лег на руки. Она глубоко задумалась и долго сидела не шевелясь. Потом бесшумно поднялась и тихо пошла в кухню.
От яркого света лампы, отбрасываемого сверкающим кафелем стен кухни, Ада-Мэй зажмурилась.
У Дэ с удивлением посмотрела на гостью.
– Здравствуйте, тетушка У Дэ! – сказала та.
– Говорят, нанялись к нам, – с обычной для нее суровостью буркнула в ответ У Дэ. – Поздравить вас не могу. Придется вам лечить всякую дрянь. Иностранцы ведут себя с нами, как с неграми у себя дома. Если бы сын не служил здесь, никакая нужда не загнала бы меня сюда.
– А я думала, вы верующая католичка.
– О да, было время – я верила в Бога. И в чудеса его верила. Но старый Чан избавил меня от этого лучше, чем пропаганда коммунистов. Зло взяло верх над добром. Темные ангелы царят над миром, а не Бог. Ну, а переходить в сатанинскую веру мне поздно. Вот мой У Вэй и радуется теперь тому, что его старая мать стала неверующей. Не знаю только, как быть перед смертью: перед кем исповедаться и кто причастит меня, чтобы апостол Петр не захлопнул перед моим носом врата рая? Не могу же я обречь мою нетленную душу на вечные муки в аду, куда попадут все гоминдановцы! Это плохое общество для честной китаянки.
Гостья рассмеялась было, но, пристально поглядев на старуху, обеспокоенно сказала:
– Вы очень бледны. Наверно, устали?
– Голова болит, доктор. Временами кажется, будто их у меня две. И сердце… вот…
У Дэ взяла руку гостьи и приложила к своей груди. Та прислушалась к биению ее сердца.
– У меня есть для вас лекарство, – сказала она.
– Ах, лекарства! – У Дэ безнадежно отмахнулась. – Все перепробовала.
– Я вам кое-что дам. Я хорошо знаю, что значит больное сердце.
– В ваши-то годы – сердце?
– Разве жизнь измеряется календарем? – Молодая женщина вздохнула. – На мою долю выпало достаточно, чтобы износить два сердца… – И вдруг потянула носом, как ни в чем не бывало. – На ужин что-то вкусненькое?
У Дэ сочувственно покачала головой. Ее проворные руки освободили угол кухонного стола; появился прибор.
– Теперь я могу вам признаться, – весело сказала Ада-Мэй, – что не ела уже два дня… A вам… вам следует принять вот это.
И Ада-Мэй дала старой У Дэ порошок.