Между тем в комнате наверху Баркли с недоверием слушал сообщение запыхавшегося, бледного Биба.
– Давайте сюда второго идиота! – приказал он.
Биб в недоумении глядел на советника.
– Как вы сказали, сэр?
– Зовите этого… вашего… как его?..
– Кароля?
– Скорее же! – выходя из себя, крикнул Баркли.
Биб опрометью бросился прочь и через минуту вернулся с Каролем. Тогда Баркли направился в комнату Янь Ши-фана, без предупреждения толкнул дверь. Но она оказалась запертой. Агенты забарабанили в нее кулаками. За нею царило молчание.
– Вышибайте! – сказал Баркли.
Агенты навалились на дверь, и через минуту все трое были в комнате. Перед ними, развалясь в кресле, сидел Янь Ши-фан. Казалось, шум не нарушил безмятежного сна толстого китайца: веки его оставались опущенными, руки спокойно лежали на подлокотниках. Баркли потряс его, и голова китайца свалилась на плечо.
– Его отравили! – крикнул Баркли.
– Извините… – не очень решительно возразил Биб, – но мне кажется, что его превосходительство генерал Янь отравился сам… – С этими словами он показал на зажатый в пальцах генерала маленький пузырек.
– Трус! – презрительно проговорил Баркли. – Он боялся, что партизаны поджарят его на медленном огне… Трус! – И, обернувшись к Бибу с искаженным от злобы лицом, добавил: – И все равно виноваты вы.
Отвесив пощечину растерянно мигавшему Бибу, Баркли бросился к лестнице и, прыгая сразу через три ступеньки, сбежал в столовую. Прямо против него спокойно стояла китаянка, ставшая теперь для тех и других партизанским бойцом Мэй.
– Взять! – крикнул Баркли.
Биб растерянно топтался на месте, не решаясь выполнить это приказание. Кароль, широко растопырив руки, двинулся к Мэй. Мэй не стала ждать, пока он обойдет стол и крикнула: