– Это так страшно, так страшно… когда тебя все презирают, все считают изменницей…
Он ласково погладил ее по голове.
– Прошу тебя, успокойся.
Она закрыла глаза, и на лице ее отразилось утомление, вокруг рта легла горькая складка.
– Если бы не ты, – тихо произнесла она, – у меня не хватило бы сил.
– Все будет хорошо.
– Да… Лишь бы нам быть вместе… Но… твоя мать… Она ненавидит меня.
– Когда можно будет, я объясню ей все. Она поймет…
– Но пока она ненавидит меня с каждым днем все сильнее. Впрочем… так и должно быть. Меня все ненавидят, все, все!
– Все?.. Нет, только те, кто не знает твоей истинной роли. А кто ее знает, тот понимает, как трудно честному бойцу разыгрывать предателя.
Ма повела плечами, словно от холода, хотя на улице стояла жара.
– Постоянно чудится, будто кто-то меня выслеживает. И свои и враги – все меня подкарауливают. Не знаю, откуда мне ждать пули: от людей Янь Ши-фана или от своих партизан?.. Иногда бывает так страшно…
– Бедная моя! – проговорил У Вэй. Он подвел ее к скамеечке у ворот гаража и, заботливо усадив, сам сел рядом.
Она молчала. В саду было тихо. Птицы прятались в листву от лучей поднимающегося солнца. Надвигался жаркий день. Аромат роз висел неподвижный и душный. Ма долго молча смотрела на расстилавшийся перед ней ковер цветов. Улыбнулась:
– Когда я смотрю на это, мне хочется верить, что все… все будет хорошо.
– Разве можно в этом сомневаться? – сказал У Вэй. – Подумай только: ведь Народно-освободительная армия очистила от врага уже почти всю страну. Еще одно усилие – и весь Китай будет свободен. Помнишь, как сказал наш Мао…
– Да, да, помню! – просветлев, воскликнула Ма. – Я тоже вижу его, этот прекрасный корабль свободы. И что бы ни случилось, какую бы тяжелую обязанность ни наложил на меня народ, я буду гордиться тем, что капелька и моей силы двигала этот корабль великой победы.
У Вэй ласково коснулся ладонью ее пальцев, но Ма отстранила руку, боясь, чтобы кто-нибудь не увидел этой ласки. Лицо ее снова стало непроницаемым, спокойствие и обычная выдержка вернулись к ней.