«А кто мне теперь за это заплатит?» — спросил владелец пляжа, когда и последний посетитель свернул свое полотенце и покинул территорию. Комиссар Еннервайн дал ему адрес баварского Министерства внутренних дел.
«Ответственный некий господин Майзер в отделе Репарационные платежи при побочных ущербах из-за работы полиции, — сказал Еннервайн. — Желаю успеха!»
— Я думаю, сейчас он совершил ошибку, — сказала Мария. — То, что мы сейчас имеем, это образцы почерка писем с одинаковым содержанием. Любой эксперт-почерковед облизывал бы пальчики.
— Почему это? — спросил Беккер, также критически относящийся к графологии.
— Благодаря большему количеству данных можно с большей вероятностью сказать, подделан ли почерк.
Мария передала по факсу копии образцов почерка двум международным корифеям по сравнению почерка. Через полчаса уже пришли ответы, один из Стенфордского университета, а другой из Сорбонны.
— И что? — спросила Николь, когда Мария прочла ответы.
— Интересно. Эксперты считают, что имеющиеся почерки не подделаны. Почти со стопроцентной вероятностью. Не говорите сейчас ничего, Штенгеле.
— Я ничего и не говорю. Но что это нам даст, Мария?
— За последние дни я собрала образцы почерков всех свидетелей, подозреваемых и полуподозреваемых, всех, которые имеют хоть какое-то отношение к этому делу. Иногда я их выманивала хитростью: героического капитана пожарной команды Миргля я, например, попросила написать какое-нибудь изречение в альбом для стихов якобы моей племяннице. Другие образцы я получала прямо с доставкой на дом, как при сочинениях банды Раскольникова. У группы подозреваемых «стол постоянных посетителей вышедших на пенсию полицейских» были старые, написанные от руки протоколы, и — забудьте это сразу — в двух случаях я обратилась в банк и получила образцы.
— Ну и что из этого вышло?
— У меня на данный момент около пятидесяти образцов почерка, от главных и второстепенных фигур, от более или менее подозреваемых. И ни один из них даже близко не совпадает с почерком в признательных письмах. Ни один! Вы знаете, что это значит?
«К сожалению, это значит, что мы не можем завязать мешок. Что наш Куница находится где-то за пределами и без того уже большого круга подозреваемых».
Еннервайн массировал свои лобные доли известным способом. У него было совершенно определенное чувство, что преступник находился внутри круга. Они все считали, что они его уже видели, слышали, разговаривали с ним и, возможно, даже пожимали ему руку. Они были твердо убеждены в том, что петля в скором времени будет затянута. Особенно уверен был в этом комиссар Еннервайн. Все простились подавленно.