, так что мне не придется опасаться неудобных вопросов и подозрений со стороны его знакомых.
Тем не менее глупо закрывать глаза на очевидный факт: снова выйти в свет в сопровождении невесть как одетого призрака будет непросто.
Да, вначале все будут глумиться и отпускать остроты. Однако я прекрасно знал, как устроен мир; к тому же многие преодолевали в своей жизни куда более серьезные преграды.
Поэтому, вместо того чтобы поддаться нерациональной панике, я решил поступить как настоящий мужчина и загладить глупую ошибку достойным поведением.
Когда на следующее утро после завтрака я решил прогуляться по Сент-Джеймс-стрит, призрак, к моему превеликому раздражению, последовал за мной. Он стал моим неизменным попутчиком, превращая меня в мишень для взглядов, в которых читались любопытство и отвращение.
Я счел за лучшее полностью игнорировать его присутствие, а в случае чрезмерно живого и нездорового интереса прохожих приписывать призрака их воспаленному воображению. Тем не менее мало-помалу сплетни разнеслись по городу, и я больше не мог притворяться, что моего спутника не существует.
Тогда я объявил, что привидение является частью изобретенного мной хитроумного механизма, на который я собираюсь получить патент. Это могло бы принести мне известность в среде ученых, если бы господа Маскелайн и Кук[5] не позавидовали моей популярности и не заявили, что давно раскрыли этот фокус и создадут куда более впечатляющего призрака (что, замечу, им действительно удалось).
Я под строжайшим секретом поведал двум пэрам (моим хорошим знакомым, людям безукоризненного происхождения), что это никакая не машина, а bona fide[6] призрак. Вскоре — не могу объяснить, почему, каким-то чудом — моя история стала достоянием множества клубов и салонов, а сам я — популярнейшим светским львом.
Меня приглашали в различные дома (с негласным подтекстом обязательно приводить с собой призрака). В результате привидение Барнджума стало частым гостем высшего света, и мне уже присылали приглашения на много недель вперед (в частности, несколько parvenus[7], которые втайне рассчитывали переманить привидение к себе и создать в своих поместьях и замках неповторимую мистически-сказочную атмосферу. Разумеется, у них ничего не вышло).
Однако прелесть новизны вскоре исчезла, и виной тому не только непостоянность высшего света. Мы бы продержались в центре внимания еще один сезон, если бы не Барнджум, который с завидным упорством выставлял себя в столь дурацком виде, что спустя уже две недели общество было сыто им по горло — как и я сам.