Однако Итирус не спешил ответить на вихрь моих встревоженных мыслей. Он лишь пожал плечами и с нарочитым огорчением всплеснул руками – мол, Киота, размышляй сама.
– А если бы я не вернулась к Вашарию? – поинтересовалась я, чувствуя, как меня распирает от любопытства. – Каким бы тогда был твой сюрприз?
– Ты бы не родила ребенка от Дольшера, – просто ответил тот. – Прости, но я сделал бы все, лишь бы этого не допустить. И это было бы тебе лишь на пользу. Поверь, далеко не сразу, но ты бы осознала мою правоту и еще поблагодарила бы меня за этот поступок.
Я вскинулась было спросить его, что все это значит, но безрезультатно. Ткань реальности задрожала, растворяясь. И издалека до меня донеслись прощальные слова бога мертвых:
– Прощай, Киота Дайчер. Я больше не встречусь с тобой. Ни во сне, ни наяву.
* * *
За окнами звонко барабанил ливень. Я свернулась клубочком под пушистым теплым одеялом, не спеша выбираться из объятий ласковой дремы. Невольно вспомнились события вчерашнего дня, и я расплылась в непрошеной улыбке. Интересно, как бы Вашарий отреагировал на мое признание, что я опять простояла бы несколько часов под нескончаемым ледяным дождем, лишь бы увидеть его?
– Уже проснулась? – В следующий миг кровать прогнулась под чужим весом. – Как ты себя чувствуешь?
– Разве ты не должен быть на службе? – хрипло поинтересовалась я и открыла глаза.
С немым обожанием уставилась на Вашария, сидевшего рядом. К моему удивлению, он был одет в свободный свитер и брюки, а не в униформу государственного служащего. Неужели задумал прогулять работу без достойной уважительной причины?
– Должен быть, – согласился он. Лукаво усмехнулся: – Однако взял отгул, сославшись на простуду. Осудишь меня за это?
– Ну все будет зависеть от того, чем ты собираешься меня задобрить, – с нарочито неприступной серьезностью заметила я.
А в следующий миг испуганно пискнула, когда он стремительным размытым движением опрокинул меня на спину. Прижал к подушкам, не позволяя вырваться.
– Киота, – прошептал он. Привлек меня к себе с такой страстью, что выдавил невольный вздох. – Моя маленькая Киота. Ты понимаешь, что отныне я никому и никогда тебя не отдам?
– Понимаю, – глухо отозвалась я, уткнувшись носом ему в грудь и наслаждаясь таким родным и знакомым запахом свежего одеколона. – Иначе не пришла бы вчера под окна твоего проклятого учреждения, чтоб ему провалиться сквозь землю!
Вашарий помрачнел. Отстранился от меня, явно не понимая, что скрывается за моими словами.
– Ты так и не смирилась с некоторыми особенностями моей работы, – скорее утвердительно, чем вопросительно проговорил он, отчаянно ловя малейший проблеск эмоций на моем лице. – Верно?