— Де-е-ей! — зовет моя госпожа.
Не услышав ответа, едва успев зайти в сумрак за полуоткрытой дверью, она оказывается в объятиях серой тени, метнувшейся к ней, кажется, с другого конца комнаты.
— Дей, я…
— Тшш!
Тень обнюхивает, потом прижимает к себе, неистово и жадно целуя что попадется — глаза, нос, щеки, волосы…
— Молчи, молчи, Лили. Молчи! — выдыхает в приоткрытый рот, не давая сказать ни слова и прикусывая до боли, раскрывает губы.
Вдруг ложь, гнусная, искусно сплетенная Гвенн, изящно дополненная выдранными кусками правды, а оттого еще более страшная, окажется реальностью, вдруг моя госпожа скажет не то, что ждет сердце, и волк растягивает этот немой момент счастья, пока она еще целиком и полностью его, пока прекрасное вчера не превратилось в одинокое сегодня.
Да что же это, я стал чувствовать его эмоции, как эмоции моей госпожи! С Гвенн было не так, у нее все написано на лице, все ее уловки и ложные ходы.
— Де-е-ей… — на вдохе летит от моей госпожи. Потом, как только она обретает дыхание, просит его: — Дей, подожди!
Его губы дотрагиваются до ее губ еще раз, еще, еще, не желая отпускать, его руки лишь сильнее сжимаются на ее плечах — но все же подчиняются. Отодвигают от себя медленно, с неохотой, словно обрывая все связывающие этих двоих нити.
— Что тут произошло? — удивляется моя госпожа, попривыкшая к сумраку — в покоях принца разломано, кажется, все, что можно сломать. Кроме оружия.
— Я думал, — хрипло отвечает волчий принц, все еще тяжело дыша.
Девочка видит и то, что в руках Дея, и не может сдержать восклицания:
— Мой платок! — и протягивает руку забрать, немного краснея оттого, что Дей увидел эту кривовато вышитую вещь, всего лишь упражнение.
Эх, девочка, не о том тебе надо волноваться!
— Твой… — Дея не волнует способ и прилежность вышивки. А вот румянец моей госпожи настораживает, волк разве шерсть не поднимает. — Платок?..
Тьма, ставшая теплой и уютной с приходом моей госпожи, как в волчьей берлоге, выпускает ледяные иглы.
— Как ты, Дей? Ты ведь ранен? — беспокоится Алиенна о нем самом и о его голосе, словно сломавшемся посреди фразы.
— Платок, Лили! — говорит обвиняюще Дей, помахав им перед ней, не собираясь отвечать на неважные вопросы. Раны тела затянутся, а вот раны души…