Англичанин, который выбросил флаг бедствия, стал заметно садиться на корму, а мы стали медленно, но неуклонно догонять его напарника, бросившего на произвол судьбы своего спутника. Первый холостой выстрел из носового орудия ничего не дал, команда английского грузового судна сделала вид, что не заметила его, в глюках такого не было, там после выстрела обе лоханки легли в дрейф. Пришлось Головизнину скомандовать на выстрел боевым по курсу судна. В этот раз подействовало, судно начало сбрасывать ход.
На двух шлюпках к англичанину направились те тридцать казаков под командованием хорунжего и перегонная команда, в этот раз не сгинувшая в огне детонации. Казаки после того, как выпнут команду и проверят судно, останутся на его борту. Мне надоело постоянно класть крейсер в дрейф, чтобы спускать шлюпки, абордажем будет заниматься теперь наш трофей, вернее, подходить борт к борту, чтобы высадить абордажников. Там мы ускорим время досмотра и, в случае нахождения контрабанды, захвата. Превращать это судно во вспомогательный крейсер я не собирался, мне груз нужен, так что пусть следует за нами хвостиком и перевозит часть абордажников. Вооружения мы на него не передавали, кроме пары пулемётов для непосредственного прикрытия казаков.
Естественно, команда была возмущена, но всё же мой совет действовал, вернее, действовали приклады английских винтовок. Бывшая команда отправилась к берегу, так как возить их с собой у меня не было ни сил, ни желания, а мы развернулись и пошли к первому судну, которое никак не желало тонуть, хоть и потеряло ход, дрейфуя на крупной волне. Трофей шёл за нами. Вернувшиеся моряки на шлюпках уже подтвердили характер груза, добавив, что на борту также было два японца, сопровождавших груз. Трогать их не стали, да те и не оказывали сопротивления, так что отпустили с командой на берег.
Мы подошли к первому судну, где шла спешная эвакуация: три шлюпки уже были на полпути к берегу, ещё две плавали вверх дном, видимо перевёрнутые в панике, ну и на борту хватало японских солдат, цеплявшихся за всё, что можно, на сильно накренившейся палубе. К нашему удивлению, они снова открыли винтовочный огонь, даже пулемёт протрещал, наверное, из трюма достали. Тратить снаряды мы снова не стали, разрядили мину из левого минного аппарата. Попадание было в мидель, и судно стало быстро тонуть, ну а мы, увеличив ход до четырнадцати узлов, направились дальше вдоль побережья. Операция эта была внесена в журнал, и, как только была отменена боевая тревога, как и все, я отправился отдыхать, передав казакам через посыльного, что мы продолжим тренировки вечером, за час до наступления темноты. Казаки оказались отличными учениками, и опыт, который я им передавал, буквально впитывали как губка, так что не были против уроков, даже охотно шли на них, занимая все свободные места на корме. Да и фехтование на шашках и катанах они преподавали отлично, я много нового узнал. Целая сотня отличных учителей, как этим не воспользоваться? Вот я и воспользовался, часа по два в сутки тратил на обучение, причём с большим удовольствием. Многие показывали мне свои семейные секреты в рубке, что и как делать, поэтому моё мастерство день ото дня росло, что не могло не радовать.