Моя красавица, названная мной «Низвергатель владычицы морей», наконец покинула док и стояла в порту, я её отогнал в отдельный затон яхт-клуба. Надо сказать, название привлекло внимание, и вот уже три дня о ней трубили все газеты, обо мне в принципе тоже, уже на второй день после моего прибытия об этом знал весь город, а через неделю вся Америка. Впрочем, никаких претензий ко мне не поступало, несмотря на то что мои корабли некогда останавливали американские суда и даже некоторые топили. Объяснялось просто: там были русские офицеры и моряки, а я так, сбоку припёка. Нет, конечно, ко мне приходил официальный представитель штата, сенатор, и в присутствии прессы провёл опрос, на котором присутствовал и начальник полиции города. Однако ничего предъявить мне не смогли, даже главный обвинитель, хозяин и капитан одного из утопленных судов, не смог этого сделать. Я прямо спросил у него: видел он меня или нет, тот вынужден был признать, что все переговоры вели русские военные моряки досмотровой команды, а меня он в глаза не видел. Тогда я за клевету написал на него заявление. Слухи – это слухи, а обвинять меня в пиратстве – уже беспредел. Где доказательства? Ах, моряки говорили, что я у них старший? Так это шутили они так, кто же шестнадцатилетнего мальчишку слушать будет? До суда дело не дошло, капитан принёс мне извинения, и мы обошлись без эксцессов.
Вот таким образом и прошли эти недели во Фриско. Пресса стала не такая надоедливая, уже не преследовали меня репортёры везде, где только можно, так что готовился я степенно и качественно, когда вдруг на пол пути к отелю от дома одной почитательницы мне дорогу заступило несколько человек в костюмах. Оглядевшись по сторонам, я внимательно осмотрел их. Это перед американской общественностью я строил пушистого кролика, мол, я не я, а тут уже всё серьёзно. Сложно не узнать в этих людях профессиональных боевиков. Особо гадать, кого они представляют, не стоило, небольшой выбор, я бы даже сказал, совсем крохотный.
Сунув руку под свой расстёгнутый двубортный пиджак (в Америке учился носить костюмы), я внимательно контролировал их движения.
– Всего пять? – сказал ближайшему, видимо, старшему, презрительно скривив губы. – Мне не противники.
– Мы пришли не воевать, это моя охрана, господин Ларин… Кстати, забавное название у вашей яхты. Все газеты об этом трубят уже третий день.
Вот это заставило меня перекоситься. Мой прокол. Не название, а общение с одной милой девушкой, прошедшее три дня назад. В постели она оказалась бомбой. Но на следующий день по всему Фриско продавались газеты с моим невольным интервью. Подпись журналиста – Шарлотта, так звали ту девушку. Она после этого старалась не попадаться мне на глаза, справедливо опасаясь возмездия. Очень уж профессионально вызвала меня на беседу, строя глазки и хлопая ресничками, и фактически слово в слово описала её в своей статье. До этого я даже не подозревал, что есть женщины-репортёры, вот немного и разоткровенничался.