Пришло время, и тяга началась.
Раздался знакомый звук, послышался шум, вальдшнеп махал крыльями как-то беспомощно и резко.
Он летел в мягком ночном воздухе, но крылья его доставали до самого сердца Маттиса. Словно к нему прикасалось что-то мягкое, темное, непонятное. Маттис был до краев полон этим. Мы с вальдшнепом как бы одно, бессвязно думал он.
На радостях он дал обещание: утром я пойду, раз этого хочет Хеге, но только если не будет грозы. Молния есть молния, в грозу я никуда не пойду, и она это знает.
Он подождал, чтобы вальдшнеп пролетел второй раз, а потом пошел в комнату, где царили теплые летние сумерки, и лег спать. Но напрасно он надеялся, что вчерашний сон повторится. Он не увидел ничего даже похожего на тот сон — ни рощи, ни девушек.
Сухие осины Маттис-и-Хеге тянулись в голубом небе к утреннему солнцу. Маттис прошел мимо них. Губы его были крепко сжаты: зачем же вальдшнеп тянул над его домом, если все осталось по-старому? Может, надо просто подождать и посмотреть, что будет? Нет, сказала Хеге.
Теперь у него уже не было никакого желания идти работать, не то что ночью, когда его приветствовал вальдшнеп.
Если бы Хеге была другая, она ни за что на свете не отправила бы его в этот бесполезный поход, она поняла бы, что этого делать не следует. Но Хеге никогда не будет другой. Ей этого не нужно. Выходит, так.
Маттис тащился дальше.
Наконец он вышел из леса и перед ним открылся весь поселок. И с каждой усадьбой, почти с каждой, у Маттиса было связано воспоминание о какой-нибудь неудаче.
На дороге уже было оживленно. Машины по обыкновению загоняли людей в придорожные канавы. Обочины потускнели от пыли.
Маттис ходил по этой дороге не только в поисках работы. Случалось, Хеге давала ему деньги и отправляла в лавку за продуктами или просила отнести лавочнику очередную связанную кофту. И он никогда не знал заранее, гладко все пройдет или кончится жгучим позором.
На усадьбах люди как раз приступали к работе. Маттис видел их на каждом поле. Начало лета. Сейчас главное — прополка. Люди выглядели уверенными в себе, сильными, для них идти на работу было так же естественно, как жить и дышать. У одних в зубах дымилась трубка, другие шли насвистывая, третьи размахивали руками.
Ну что ж, надо, пожалуй, поговорить с хозяином. В первой попавшейся усадьбе? Нет, нет. Хозяева только разозлятся, ведь им придется придумывать отговорку, почему им сегодня не нужен работник. Маттис пропускал усадьбу за усадьбой. Ему казалось, что, увидев его спину, хозяева вздыхают с облегчением.
Зато им вряд ли когда приснится такой сон, как мне, думая он. И от этой мысли ему становилось приятно.