Поэтому он коснулся ее плеча. Ему захотелось рассказать ей, что их дом изменился и что у него появилось преимущество перед другими домами, он как бы возвысился над ними. Объяснить Хеге все это было немыслимо, зато он мог коснуться ее плеча.
— Теперь и ты видела тягу, — только и сказал он, и на лице у него невольно появилось выражение собственника.
Хеге, забывшись, сказала:
— Можно подумать, что ты сам это устроил. Ты говоришь, как будто…
Маттис оторопел. Он испуганно уставился на нее. Так говорить, в эту минуту? В нем вспыхнул гнев:
— Почему ты такая? Почему ты всегда все портишь?
— Успокойся!
Но он не желал успокаиваться, он озирался по сторонам, словно ища, чем бы досадить ей. Первое, что попалось ему на глаза, были две сухие осины. Забыв все свои благие намерения, он показал на них:
— Видишь эти осины? Их зовут Маттис-и-Хеге, как нас с тобой. Тут все их так зовут! Знай об этом! Над тобой тоже смеются.
Он ждал, что Хеге сразу сникнет. Но где там! Сегодня он ничем не мог вывести ее из себя.
— Значит, и ты это знаешь? — невозмутимо спросила она.
Он глядел на нее во все глаза.
— А я считал, что здесь только я знаю об этом, — сказал он и погладил ее по плечу.
Хеге оказалась более гордой, чем он. Неожиданно она оказалась гордой.
— Какое они имеют к нам отношение? — сказала она об этих деревьях позора. — Нас это не касается. Мало ли что придумают глупые мальчишки. Это все детские шалости.
Она как бы выросла. И Маттис тоже вырос, потому что стоял рядом с ней и был ее братом и еще потому, что одно из сухих деревьев звали его именем, а ему было хоть бы что.
Вообще-то он не совсем был согласен с нею. Ей легко говорить. Но слушать ее ему было приятно, и ее вид придавал ему силы. Не спуская с него глаз, Хеге твердо сказала:
— Давай забудем об этих деревьях. Пусть стоят здесь хоть вечно, нам все равно.
— Да, пусть, — согласился Маттис и замолчал.
Через два дня Хеге сказала:
— По-моему, тебе следует опять пойти.
Это звучало почти как приказ.
— Куда, работать?
— По крайней мере узнать. Ведь в последний раз у тебя все обошлось.
— Но ведь скоро все изменится. — Он вроде как не собирался подчиняться.
Хеге сказала резко:
— Пока ты ждешь перемен, поработай.
Было раннее утро, и день обещал быть жарким. Два дня Маттис просидел на берегу, бросал в воду камешки и размышлял. Плавал на лодке, удил, но, как обычно, ничего не поймал. Хеге хотелось одного — не видеть, как он сидит и без конца бросает в воду эти дурацкие камешки. Она посылала его не ради работы — это-то было безнадежно.
Резкий тон Хеге решил дело.