Птица смотрела на него.
Нет, нет, не думать об этом. Так думать нельзя. Эта птица мертва.
Мертва, почему она должна быть мертвой?
Она же посмотрела на меня.
Охотник уже выбрался на открытое место, он не спеша бежал к Маттису, радуясь хорошей добыче. Правильно, это был тот самый парень, которого Маттис встретил утром, тот, веселый и сильный.
Маттис еще держал птицу в руках.
— Отличный выстрел, верно? — Парень качнул своим черным блестящим ружьем. — Он несся как стрела, но я, как только заметил его, тут же вскинул ружье.
Маттис не ответил.
— Впрочем, тебе этого не понять, — сказал парень. — Но это был здорово меткий выстрел. Наповал, я видел, он даже не трепыхнулся.
Маттис растерянно держал птицу в руке. Он молчал. Рука с птицей висела как плеть, словно Маттис уже не помнил, кого он держит.
— Ты считаешь, что он твой? — удивленно спросил парень.
Маттис молчал.
— Давай его сюда, надо показать дома, как я умею стрелять.
Парень подмигнул Маттису и дружески кивнул, а тем временем закинул ружье за спину и собрался идти.
Но Маттис не протянул ему птицу, он и не собирался повиноваться, лишь с ужасом глядел на парня. Парень вдруг отступил назад.
— Ты чего молчишь? — спросил он, радость, которой он светился, выходя из леса, исчезла.
Маттис взял себя в руки, он хотел что-то сказать о тех черных глазах, которые только что глядели на него, но вдруг увидел, что тех глаз уже нет. Их затянула пленка. Говорить было не о чем. Птицу он так и не отдал.
Парень с его метким выстрелом был разочарован. Маттис испортил ему все удовольствие. У парня хватило ума сообразить, что радоваться нечему. Молодость, сила и жизнерадостность били в нем ключом, но этот безмолвный Дурачок напугал его.
Он спросил совсем другим тоном:
— В чем дело, Маттис?
Молчание.
Парень спросил в полной растерянности:
— Ты сердишься на меня за это?
Молчание, как и прежде.
Маттис неловко шевельнулся. Хотел что-то сказать. Пробормотать «нет» или что-то в этом роде. Он смотрел на землю — там, где упала птица, на траве виднелось немного крови. Из клюва у нее еще капала кровь. Потом Маттис поднял голову и, ни слова не говоря, посмотрел на парня.
Тот больше не пытался завести разговор. И не стал силой отнимать у Маттиса птицу — хотя чего-чего, а уж силы у него было в избытке. Поправив ружье, парень пошел прочь — он столкнулся с чем-то, чего не мог понять и что хотел бы забыть.
Маттис остался с вальдшнепом. С длинного клюва на траву капала кровь.
Когда парень ушел, к Маттису вернулся дар речи, он пробормотал еле слышно:
— Глаза затянулись пленкой… Больше не видят… Свинец в крыльях.