Он и не думал о парне. У него не было чувства, что он поступил дурно, не отдав ему птицу. Он подошел к крыльцу и, споткнувшись о порог, вошел в дом. Там он положил вальдшнепа на стол.
Нет, это не был страшный сон. Это была явь.
Вальдшнеп лежал с закрытыми глазами, с тяжелым свинцом в теле.
Он смотрел на Маттиса, когда Маттис поднял его с земли, это точно.
Забыв, как злобно его встречала Хеге, когда он являлся не вовремя, Маттис забарабанил к ней в дверь. Она, конечно, уже спала.
— Хеге! Вставай! Вставай скорей! Так нужно! — кричал он не своим голосом.
Хеге проснулась, раздраженно и неохотно ответила, что не встанет.
— Но это необходимо, Хеге. Иди сюда. Случилась беда.
— Что там еще?
Объяснять он был не в силах.
— Ты увидишь.
У него был такой голос, что Хеге тут же сказала:
— Иду, иду. Да что же там такое?
Хеге появилась растрепанная, прямо с постели, погруженная в собственные мысли и недовольная, что Маттис потревожил ее. Она ничего не заметила, и Маттису пришлось показать ей на стол, где лежал вальдшнеп.
— Видишь?
— Фу, зачем ты положил на стол эту гадость? — начала Хеге своим обычным ворчливым тоном, заметив на столе пятна крови. Но, увидев лицо Маттиса, сразу опомнилась. Подошла ближе. Она достаточно разбиралась в жизни леса, чтобы понять, что за птица лежит на столе.
— Это твой вальдшнеп?
Маттис с трудом кивнул.
— Я слышала выстрел, — сказала Хеге. — Кто тебе его дал? Охотник?
— Нет, все было не так, — сказал Маттис. — Он стрелял, но это еще не значит, что птица должна быть его.
— Ты сам взял этого вальдшнепа?
— Он не возражал. Ведь это не его птица. Ты понимаешь, Хеге?
Хеге не ответила, она не понимала и не могла понять. Брат и сестра смотрели на птицу, лежащую на столе. Для Маттиса это было слишком сложно. И стало еще сложней.
— Ты понимаешь, Хеге?
— Нет.
— Значит, и ты такая же, как все, — горько сказал Маттис. — Как дойдет до серьезного, всегда так.
Он был в отчаянии, и Хеге нужно было быстро что-то придумать.
— Птицы скоро умирают и сами по себе. Разве ты этого не знаешь? Даже если их не подстрелят, вот что я хотела сказать.
Маттис покачал головой.
— А я слышал, что птицы живут очень долго. И он смотрел на меня.
— Кто?
— Да вальдшнеп же. Когда я его поднял.
— Он был еще живой?
— Не знаю, но он на меня смотрел, это точно.
— Не надо об этом думать, — сказала Хеге. — Если он был мертвый, он не мог смотреть на тебя. Все это пустое.
Маттис сказал:
— Глаза у него затянулись пленкой потом.
Хеге сказала твердо, чтобы покончить с этим:
— Перестань думать об этом. И убери отсюда птицу, я не хочу, чтобы она лежала на столе. Есть ее мы не будем.