Мне почудилось, что сейчас не конец октября 93-го, а предновогодние слякотные дни середины 70-х, пятница последней в четверти полной учебной недели, и я – девятиклассник. Ещё жив отец, они с мамой обсуждают на кухне обширный список покупок на праздник. Отец записывает на тетрадный листок с бахромистой каймой, дальнозорко выпрямляет шею… У нас в семье пока всё в порядке. Старшая сестра сейчас в другом городе, учится в приборостроительном, ещё не вышла замуж и не развелась, имея двойню на руках. Младший брат ужинает с родителями. Он ещё не вырос, не закончил своего военно-политического, не служил и ещё не потерял веры и работы… У нас действительно всё хорошо. И мне пятнадцать лет, я снисходительно предвкушаю грядущий домашний праздник и каникулы и с особым чувством натянутой, тенькающей временами струны внутри – новогодний вечер в школе. Тайком отламываю и кладу в рот быстро и густо тающие на языке квадратики шоколада. Вообще-то у нас не положено сладкое перед едой, а я ещё не ужинал. Не хочется. Сижу один перед телевизором. Жду фильма. Впервые на экране – «Здравствуйте, я ваша тётя!». Неопределённое название.
И вот уже отбренчало с таперской развязностью пианино во вступлении, уже Бабс Баберслей с достоинством истого англичанина удрал от рослых бдительных бобби, и преодолен первый приступ смеха, и оставлен шоколад. Чудные звуки наполняют комнату. Они неотразимо нежны и мягки. Они заливают меня всего прозрачной согревающей влагой, подымают на невысоко и изящно обрисованный гребень и несут, несут почему-то только к школьному новогоднему балу – и никуда больше. (Лишь много позже я узнал, что это были аккорды из Вальса гаснущих свечей; вальс тоже из фильма – старого и знаменитого: «Мост Ватерлоо»).
Окончательно забыта «Алёнка». Я вонзаюсь глазами в экран. Чтобы разбиться об улыбку мисс Эллы в исполнении малоизвестной тогда Татьяны Веденеевой… Чтобы досмотреть замечательную тонкую комедию… Чтобы благополучно и скучно сходить на вечер… Чтобы закончить школу и надолго уехать из нашего городка… Чтобы постепенно всё забыть и прожить до сегодняшнего дня, не вспоминая.
Вальс гаснущих свечей беспечально оборвался полунотой. Будничный голос Лены занял его место.
– А мужчина представляется обычно первым.
– А меня Борисом зовут, Лена.
– А откуда вы знаете моё имя? – осторожное движение бровей.
– А мне Дмитрий Ильич сказал. Я видел его с вами в коридоре, спросил: что за девушка, Ильич, к которой ты так благорасположен?
– А-а, тогда… У меня в квартире колонка газовая сломалась. А он объяснял мне, как её можно починить. Но ничего не вышло. Пришлось вызывать мастера и платить деньги.