Ирина посмотрела в зеркало над камином.
Давным-давно они с родителями снимали дачу в Малеевке. Там над камином тоже было старинное зеркало.
Ирина обернулась к окну.
Иногда они приезжали туда и зимой. Мать не выносила табачного дыма. Из-за этого отец должен был выходить курить на крыльцо даже в самый суровый мороз. Снег целовал оконное стекло.
Ирина сидела на кресле-качалке, поджав под себя ножки.
Распустившийся клубок шерстяных ниток валялся на полу. В нем запутавшийся черный котенок гонялся за своим хвостом. А ей придется опять сматывать клубок заново. На столе шахматная доска с неоконченной партией. Было ли это с ней или с какой-то другой девочкой. Теперь это не важно.
Позже оказалось, что для хорошей игры в шахматы нужна нудная зубрежка, постоянное запоминание кем-то давным-давно сыгранных комбинаций.
Отец возвращался с улицы весь холодный, подходил к задремавшей девочке и целовал в щеку, касаясь щетиной. Ирина цеплялась за него, теребила за руку. В ответ он нежно гладил ее по рыжим волосам, рассказывал о разных созвездиях, искрящихся в небе за окном, и читал ей стихи. «А под маской были звезды, улыбалась чья-то повесть, горевала чья-то ночь…»
Он тогда еще не так пил. Это все потом. Кошмары, запои. Это все потом…
Ирина обернулась к Мадам:
– Я выйду во двор на минутку. Где у тебя удобства?
– В самом дальнем углу. Не споткнись. Возьми фонарь!
По краю участка плотная стена из густых елей.
«Колючие ели, колючие звезды».
Жгучая крапива ошпарила ее голые ноги.
Она, покачиваясь, добрела до угла участка. Постояла у нужника. Вытоптала под собой пятачок, осторожно присела в сторонке, чтобы не обжечься о крапиву. Потом с трудом поднялась на террасу.
В доме перед разгорающимся камином, стоя на коленях, Мадам раздувала огонь.
Ирина недоуменно спросила:
– Ты что, разжигаешь камин?
– Ага.
– В такую жару?!
– Ага.
– Сгорим.
– Гори оно все синим пламенем! Сердце стынет. Хоть так согреть.
И действительно, в этой мертвой замшелой даче один огонь оставался живым.
– Я знаю, он уже там! Оставил меня одну в этой жаре. А там прохладно. А? Как ты думаешь? А нам мытарства в жару.
Мадам кивнула на пустую бутылку «Золотой улыбки»:
– Вот и дряни больше нет.
Мадам завалилась на кушетку.
И вот теперь прямо с плаката в углу спустился сам пузатенький Будда. Он встал перед Ириной спиной к камину и принялся пританцовывать, умильно разводя ручками, потрясывая животиком и притоптывая босыми ножками. На лице полуулыбка, хитро прищуренные глазки.
«Какой он пухленький и забавный», – подумала Ирина, едва сдерживая смех.
Она стала следить за его тенью.