Страна коров (Пирсон) - страница 371

Я умолк – посмотреть, как мои слова тянутся в пыли. Доктор Фелч с любопытством глядел на меня. Выхватив салфетку из-под своего пустого стакана от мартини, я сказал:

– Выглядит так… – И, нащупав в кармане под наштанниками фломастер, пылкой, однако нетвердой рукой я нарисовал вот что:

– Видите? – спросил я.

– Что вижу?

– Слияние?

– Нет, не вижу.

– Вот, взгляните еще…

И фломастером я добавил несовершенный круг жизни:

– Дошло?

– Что дошло?

– Мы!

– Мы?

– Да, мы! Видите, доктор Фелч, это и есть ключ! Все сводится к тому, как нам определять это слово. Для кого-то оно будет религией, для других – расой. Для некоторых это будет нация, страна, государственное образование – а для кого-то еще это будет их семья или район, где они живут. Или их футбольная команда. Или окрас их любимой политической партии. Или пол. Или сексуальные склонности. Или даже какая-нибудь глубокая убежденность в противостоянии Северной и Южной Дакот. И да, для тех из нас, кто работает в общинном колледже, это запросто может оказаться нашей профессиональной принадлежностью…

– Ремеслом, которым мы занимаемся?

– Точно. Человек без мы – не человек. И потому мы их производим сами. Мы вкапываем эти вешки поглубже в землю, как мраморные столбы в прерии.

– Что есть нечто неизбежное, да?

– Быть может. Вот только для того, чтобы появились какие-то мы, также должны быть и они…

– Другой?

– Изгой.

– Рыжие коровы?

– Верно.

– Что скорбно глядят на других.

– Правильно. И все ж, если посмотреть на все эти поперечные срезы человеческого опыта – на любые поводы для изобретения еще одного мы, – проступает интересная штука. Видите ли, если сама культура есть общий опыт, создающий различные пласты культуры, возникает интересный парадокс…

И тут я перевернул салфетку и принялся рисовать круги на ее обороте. Один за другим рисовал я пересекающиеся трехмерные пласты человеческого опыта, что вносят свою лепту в наши очень личные понятия мы. Круг на круг на круг на круг на круг на круг на круг. Рисовал я непреклонно. Отчаянно я рисовал. Как одержимый, я всеми силами старался выразить бесконечные круги опыта, что составляют богатую культуру общинного колледжа Коровий Мык.

– Это религия Расти… – говорил я и рисовал несовершенный круг: – А это – духовность Гуэн. – Национальность. Раса. Пол. Страстно рисовал я всевозможные совокупности одну на другой, покуда вся салфетка не превратилась в собрание расползшихся чернильных клякс. – Вот это история про темноту, которую нам, бывало, рассказывали родители, – говорил я. – …А это – место на реке, куда отцы некогда водили нас удить рыбу…