– У него даже чувство юмора было, глубоко спрятанное.
– О да.
– Черного юмора.
– Очень черного.
– Но проявлялось это, только если его знаешь. А еще, может быть, самое приятное…
Я ждал. Мне думалось, что она очень многое любила в этом человеке, про которого сказала, что не любила.
– Он не обижался, когда я смеялась над его смешными сторонами. А у него было множество смешных фанаберий. Например, использовать, как это называется, мензурку вместо мерного стаканчика.
– Мне всегда казалось, что это круто.
– Варить кофе в конической колбе.
– У него получался в ней отличный кофе.
– Зажигалка эта.
– В ней скрыта целая история.
– Не сомневаюсь. Все его истории были в чем-то скрыты. Ты знаешь про охоту на змею?
– Немножко.
– Как будто он капитан Ахав. Как Джон Уэйн в том фильме.
– «Искатели»{130}.
– Из-за старого вонючего кота. И все это еще под соусом рыцарства.
– Он любил иметь конкретную цель.
– И ракеты. Модели повсюду. Вообще космос. Ехать за двести миль, чтобы посмотреть в бинокль, как на орбиту запускают очередную консервную банку. Меня это смешило.
– Для него это было очень серьезно.
– Это и было в нем самое смешное. – Она вилкой стащила из моей тарелки кусок лечона и отправила себе в рот. – Мм. Твоя бабушка его поддразнивала?
– Иногда, – сказал я, хотя на самом деле такого не помнил. – Совершенно точно.
– Ему надо было сражаться. Бороться. Чувствовать, что он вкалывает сильнее, несет на плечах больше груза, чем все остальные. Все в жизни – схватка. Как у Иакова с ангелом. Даже с онкологией он собирался бороться в одиночку. Ни слова мне не сказал. Вы знали?
– Понятия не имели.
– Если честно, у него была склонность играть роль страстотерпца.
– Ему эта роль подходила по натуре, – сказал я.
Салли попросила счет.
– Твой дед устроил себе нелегкую жизнь. Но может быть, я ему ее немножко упростила. Не знаю. – Глаза у нее немного покраснели. – Упаси бог ему было чуть упростить это все мне.
Когда официант принес счет, она попыталась расплатиться, но я сказал, что чек оплатит мой издатель.
– Ох-хо, – заметила Салли. – А ты, малыш, умеешь жить легко.
Мама самолетом доставила тело деда в Филадельфию, чтобы похоронить на кладбище Монтефиоре рядом с бабушкой, родителями и братом[52]. Брат отпросился со съемок «Космос: 2099»[53] и прилетел из Лос-Анджелеса. Раввин, который провожал в последний путь мою бабушку, к сожалению, ушел на пенсию. Новый был немногим старше меня и читал так, будто куда-то торопится. Пришли несколько старых знакомых из тех Мунблаттов и Нойманов, что еще жили по соседству. Говорили хорошие слова. Потом мы все кинули на гроб по горсти земли: она застучала, как дождь по окну. Дедова двоюродная сестра, живущая в Уинневуде, разрешила провести поминки у нее дома. Мы выпили сливовицы, я выслушал обрывочные и противоречивые отчеты о некоторых вышеприведенных событиях. Еще я выслушал про то, что умное или забавное мы с братом говорили и делали в детстве. Потом брат заспешил на самолет в Лос-Анджелес, а скоро и мы с мамой поехали в гостиницу возле аэропорта.