— Только быстрей, Папань.
— Уйди, говорю! Отстань! Я с мужем! Он тебе сейчас объяснит, кто птичка. Крылышки обломает, идиот.
— Ух ты, какая разговорчивая. Иди, говорит, от. Раш, ты слышишь, говорит: иди от! Ха-ха-ха. — Он нацелился на меня противными узкими щелочками красных, как у кролика, глаз. — Все посылают «иди на…» Ха-ха-ха, а эта, значит, «от»…
И вдруг его глаза зло сверкнули.
— Я пойду! — грозно пообещал он. — Я тебе так пойду — и «от», и «на».
Он стал торопливо расстегивать штаны, и ужас омерзения захлестнул меня. Я схватила со стола бутылку с лимонадом и занесла ее над головой.
Неожиданно дверь отворилась, и в купе вошел Леша.
— Ребята, проблемы?
— А ты кто такой, сучонок стриженый?
Кулак Лени молниеносно вылетел в челюсть Папани. Тот откинулся головой назад и, с трудом вернувшись в первоначальное положение, тупо воззрился на Лешу.
— Ну, так бы и сказал, что муж. Так бы и сказал. — Раш уже стоял в коридоре и, пятясь, гнусаво извинялся: — Мы перепутали, извини, брат.
— Собачий хрен тебе брат, козлина.
Папаня, прижимая к челюсти грязную ладонь, сквозь узловатые пальцы которой сочилась кровь, тоже осторожно, бочком обходя Лешу, поспешил ретироваться. Только отойдя на довольно приличное расстояние, он кинул через плечо:
— Еще встретимся, падла!
Леша взял полотенце и протер им руки. Я молча, с явным восторгом, смотрела на этого высокого гибкого парня.
— Простите, Иришка. Не сдержался… Я таких подлецов столько перевидел. Трусы они. Только к слабым или шоблой, а по одному — трусы. Шакалы. — Он мельком взглянул на меня.
— Они вас не тронули?
— Не успели. Спасибо. А здорово вы его!
— Вот-вот, мы его. — Он весело подмигнул мне. — А что это мы на «вы»?
— Не знаю. — Я смущенно пожала плечами. Если сравнивать с Кириллом, то Леша почти мой ровесник. А если с моими одноклассниками, то какие же они еще дети. — А сколько вам лет?
— Ну, не так уж и стар. — Всего-то двадцать семь. Так что можешь смело обращаться ко мне на «ты».
«Двадцать семь, — ужаснулась я. — Ларка бы снова сказала, что я геронтофилка», — но вслух произнесла:
— Странно, я думала — от силы двадцать.
Леша вопросительно посмотрел на меня и спросил:
— Что, много? Я понимаю, много. У тебя, наверное, мальчик есть. Есть?
Я промолчала. Ну, что я могла ему ответить? Мальчик!.. Если Киру можно считать мальчиком… И тут мне вспомнился эпизод из «Двенадцати стульев»: «Кто скажет, что это девочка, пусть первым бросит в меня камень…»
Мне стало смешно.
— А можешь не отвечать. Вон как разулыбалась, сразу видно, что есть. Ну и ладно…
Лешка поднялся, легко снял с верхней полки постель и переложил на свое место. Он аккуратно расправил уголки простыни и, присев на краешек застеленной полки, сказал: