«Я словно высохший колодец в пустыне» — поэтичное сравнение пришло на ум раз пятый, а идей, как приобщить Валентайна к магическому участию в работе как не было, так и нет. На льстивое: «Попробовать не желаете?» — он фыркнул: «Вот ещё» — и отвернулся.
Как его уговорить?
Цокот копыт разливался по шуршащим полям, там перекатывались волны трав, стрекотали цикады и надрывались соловьи, а впереди, под скромной диадемой тускло-жёлтого марева, темнели стены Холенхайма.
Едва мы приблизились, скрипнул засов. В глухой тьме перехода зажёгся прямоугольник дверного проёма, подсветил камни стен и тёмную медь оковки.
Я въехала первой и, развернув Рыжика, обратилась к коренастому стражнику с фонарём:
— Господина Кателя нашли?
Качая головой, непропорционально большой в колпаке шлема, стражник посетовал:
— Ни следа. И кобыла его сдохла.
— Как? — хмурился въехавший Валентайн.
Захлопнув дверь и задвигая громоздкий засов, стражник отозвался:
— А просто: стояла себе в стойле, да и упала.
Мы с Валентайном переглянулись, в его сиявших серебром глазах невозможно было прочитать эмоции, но губы были плотно сжаты, уголки опустились вниз. Нахмурившись сильнее, он спросил:
— До дома сами доберётесь?
— Конечно, — кивнула я.
— Тогда до завтра, — он развернул Королеву. — Открывай.
Стражник потянул засов.
Да что здесь творится?
Золотисто-розовый круп исчез за дверью, щёлкнул засов.
— Что-нибудь ещё, госпожа? — тихо, но, кажется, с намёком, поинтересовался стражник и выпятил широкую грудь.
— Ничего, — я припустила Рыжика к дому.
А стоят ли жалованье и документы простолюдинки такого риска? Каким-то слишком не тихим оказалось тихое захолустье, тут и умереть можно…
Холенхайм, будто не чувствуя угрозы, неправильной тяжести ночного воздуха, спал в свете фонарей. Цокот копыт звучал чудовищно резко, эхо испуганно металось по улочкам.
До ворот дома оставалось ещё прилично, когда они открылись в озарённый переносным фонарём двор. Страх холодком пробежал по нервам, но я только ниже склонила голову, позволяя Рыжику рвануться внутрь.
Ворота за спиной захлопнулись с грозным щелчком. Между лопаток щекотал тяжёлый взгляд.
— Как прошёл день? — натянуто уточнил Саги.
Я обернулась и чуть не свалилась. Волосы Саги, его длиннющие роскошные волосы, были срезаны по плечи.
— Аа… — Моргнув несколько раз, я по-прежнему видела короткую стрижку и почти не замечала хмуро сдвинутых бровей.
Саги сложил руки на груди.
— Твои волосы, — я растерянно взмахнула, на себе показывая их новую длину.
— Мм? — Саги пропустил светлые, блестящие пряди между пальцами.