Я искоса глянула вверх. Лицо Саги оставалось безмятежным, но едва замедлила ласку — он толкнулся навстречу, и меня окатило жаром.
— Возьми меня, — глухо, сипло прошептала я, и сиплость отозвалась возбуждающей дрожью. Член в руке стал совсем твёрдым, горячим, я придвинулась ближе.
Саги открыл глаза, его рука скользнула по моему затвердевшему соску, коротко сжала грудь — волна мурашек ринулась вдоль спины — и нырнула под одеяло, зарылась в волосы на лобке, двинулась ниже. Я зажмурилась. Пальцы легко скользили по влажному, дразнили. Звуки тонули в шуме моего дыхания.
Один замирающий удар сердца — и я на спине, ноги раздвинуты, а в следующий миг медленное чувственное проникновение приятно теснило внутренности, и стон опять прорывался сквозь губы. Медленно, слишком медленно, слишком дразняще и многообещающе — я качнулась навстречу, поторапливая. Саги рванулся внутрь, наваливаясь на меня. Судорожной волной покатился жар, и я застонала, стискивая крепкие ягодицы Саги ногами, заставляя протолкнуться глубже.
— Удивительно, как ты дотерпела до своего возраста с такой страстностью, — прошептал Саги, и от моего уха по колее поползли мурашки.
«Аппетит, похоже, приходит во время еды… или еда слишком хороша», — обхватив Саги за плечи, я запустила в совершенную, гладкую кожу ногти, рывками, в такт толчков, выдыхая:
— Име-ешь что-то про-тив?
Кровать взвизгивала от резких движений. Похоже, Саги был не против. Я цеплялась за него, ощущения были другими, чем на столе или четвереньках, — более медленными, что ли? И жарко волнительно было под тяжестью сильного тела. Я, зарываясь пальцами в волосы Саги, отчаянно прижимала его к себе, двигалась навстречу, закусывая губу, чтобы не орать ему на ухо.
Не орать было тяжело — меня всю переворачивало, выгибало и перетряхивало от каждого толчка. Опираясь на локоть, продолжая размеренно вдавливать меня в протяжно скрипевшую постель, Саги провёл пальцем по моим губам, размыкая, порывисто шепча:
— Кричи.
Ну это пожалуйста! Дикий скрип постели утонул в моих стонах. Дыхание Саги обжигало висок, внутри было горячо и хорошо, пальцы и ноги рефлекторно сжимались.
— Кричи.
Толчки участились, стоны превращались в короткие вскрики, и в груди вибрировало. Дыхания не хватало, я снова цеплялась за плечи Саги, погребённая под ним.
«Кровать развалится…» — мысль сгорела в удовольствии очередного толчка. Но ощущение угрозы падения осталось. Каждый стон дерева напоминал, распалял предчувствием страшного — и сильнее хотелось отдаться ощущениям. Я захлёбывалась криками, и по телу побежали волны горячих спазмов, ослепляя и оглушая.