Бросив в мою сторону короткий цепкий взгляд серых глаз, Мосс вернулся к чертежу:
— Штатная ведьма?
— Да.
— Хорошенькая, — он цокнул языком и покачал головой. Приподняв на мгновение резко сломленные брови, выдохнул: — Нелегко вам придётся.
Я уже догадывалась, но из упрямства заметила:
— Время покажет.
— О да, — кивнул Мосс и почесал обратной стороной грифеля лоб. — В этих смертях на ферме будут обвинять наш союз.
— Почему?
Я оглядела кабинет: чертежи, расчёты и графики на стенах, стеллаж с книгами, три заваленных папками стола и всего два стула — козлоногий, на котором сидел Мосс, и приземистый, почти кресло. В него я и уселась.
Мосс этого будто не заметил:
— Мы им продали отраву для насекомых.
Под окном загрохотало, послышался отборный мат. Закатив глаза, Мосс покачал головой. Я уточнила:
— Вы?
— Да, — Мосс снова почесал лоб грифелем. — Гауэйн не справлялся с работой. Нет, он старался, но смерть жены его подкосила. Вы же знаете, магия зависит от эмоций.
— Да, — я сложила руки на коленях.
«Значит, у куратора были проблемы с магией…»
— На ферме Перренов постоянно вылезали паразиты, приходилось ездить каждую неделю. Не знаю, может, там место силы или ещё что, но к ним то и дело всякая дрянь наведывалась. Сначала скот извели, потом на траву перешли. Гауэйн очень переживал, писал во все инстанции, просил помощника выделить, но Холенхайм считается спокойным округом, и ему отказали. Ну и мы… он же наш человек, Гауэйн, мы на него не жаловались. Но и жить так, согласитесь, тоже не сахар.
«Да уж», — я кивнула, Мосс что-то ещё вписал в чертёж и продолжил:
— Поэтому некоторые закупали магические вещи извне, обереги всякие. И отраву эту. Чтобы Гауэйна не обидеть, мы об этом помалкивали. А теперь Дайон пытается обвинить во всём меня. Не то продал, не соблюл условия транспортировки, неправомерно нарушил магическую безопасность территории ввозом посторонней магической компоненты — любая из этих причин или все вместе. Хочет сделать меня козлом отпущения.
О, местные разборки — ещё одна головная боль штатных специалистов, особенно в провинции.
— Но почему? — Я переплела пальцы рук.
Искоса глянув на меня, Мосс подпёр острую скулу кулаком:
— Злится, что я дочку в обиду не даю.
— Дочку? — Я представила юную девушку, которой Дайон суёт руки под подол и обещает платье и ещё что-нибудь.
— Да, Полину мою.
Образ невинной девушки осыпался звенящими осколками.
— Он на ней ради денег женился, чего уж, — Мосс вздохнул и поскрёб белоснежную макушку. — Пытался ещё и права голоса в семье её лишить, да я крепко его долговыми расписками держу.