– Ах, пойдите вы с вашими доисторическими расами, – нетерпеливо прервал он меня, – вся эта куча не стоит не единого цента, и только такому ученому чудаку, как вы, может прийти в голову восхищаться подобной дрянью. Если ваш древний король находил нужным прятать под семьюдесятью замками этакий хлам, вероятно, он был не в своем уме. Но, пожалуй, этот горшок попал сюда по ошибке, надо осмотреть остальные.
С этими словами он осторожно, чтобы не поднять пыли, опустил руку в другой сосуд и опять ужасно рассердился, вытащив оттуда наконечник копья. Однако Янг все еще не терял надежды отыскать что-нибудь, представляющее действительную ценность, а потому продолжал поиски, мотивируя свою настойчивость великодушным желанием дать возможность царю Чальзанцину оправдаться в наших глазах. Все сосуды, стоявшие рядами по двум сторонам комнаты, были тщательно осмотрены им. Но его раздражение все возрастало по мере того, как осмотр приходил к концу, и в сосудах не оказывалось ничего, кроме наконечников стрел и копий да зубчатых полосок агата, из которых приготовлялось острое лезвие маккагуитлов. – ацтекских мечей. Что же касается меня, то я приходил в восторг от всех этих вещиц и не мог достаточно налюбоваться совершенством их отделки, хотя они вышли из рук мастеров еще в отдаленный период каменного века.
– Час от часу не легче, – сердито бормотал товарищ, переходя на третью сторону комнаты и открывая один из золотых ящичков. – Тут ничего нет, кроме разрисованной оберточной бумаги, вроде вашей пресловутой грамоты, которая завлекла нас в эту злополучную погоню за кладом. Вы, конечно, подпрыгнете до потолка от радости при такой находке!
В самом деле, я вскрикнул от восторга, наклоняясь над ящиком, в котором хранилось такое неоценимое сокровище. Тогда Янг презрительно фыркнул и прибавил:
– Вы больше интересуетесь старым хламом, чем золотыми долларами. Конечно, о вкусах не спорят, и потому на свете столько людей, непохожих друг на друга.
Но я не слушал его, быстро просматривая бесценные манускрипты, и был на седьмом небе, убедившись, что во всех золотых ящичках, которых было девять, заключались такие же сокровища. В дополнительном томе к моему сочинению «Условия жизни на североамериканском континенте до Колумба» эти чудесные манускрипты воспроизведены в натуральную величину, и, когда эта замечательная книга появится в печати, образованный мир признает великую важность сделанного мной открытия. Достаточно упомянуть, что найденные в сокровищнице грамоты, составляют полную последовательную хронику ацтекских племен; но главная ценность этой коллекции заключается в том, что сбивчивые живописные грамоты дополнены здесь идеографическими надписями позднейших времен, смысл которых мне удалось понять благодаря указаниям нашего доброжелателя – азтланекского архивариуса. Короче, мое открытие стоит археологической заслуги Буссара; как знаменитый камень, найденный в Розетте, дает ключ к египетским иероглифам, так и подписи на ацтекских грамотах вполне объясняют загадочный смысл их живописных изображений. Когда безусловное значение моей находки представилось мне во всей ясности, меня кинуло в дрожь, и я чуть не выронил из рук драгоценных манускриптов; слезы радости застилали мне глаза, так что я перестал различать разрисованные буквы и все вокруг передо мной на одну минуту оказалось как в тумане.