Мужчина ожидал, что графиня сейчас примется осуждать его, или проявит крайнюю степень волнения, или попросту упадет в обморок, как это приличествует благовоспитанным леди, особенно таким чопорным и педантичным дамам, как она. Однако графиня лишь склонила голову набок и с интересом взглянула на него.
– Насколько я понимаю, расстались вы с отцом не совсем мирно?
Ник пристально смотрел на нее. Она с невинным видом моргала своими большими глазами. Вопрос задан был вполне искренне, без тайного подтекста либо осуждения.
– А до ваших ушей не долетали какие-нибудь слухи? – вопросительно приподняв брови, осведомился Ник. – Признáюсь, я удивлен. Полагал, что вам известны все нелицеприятные подробности того дела. Эдмунд никогда не рассказывал вам обо мне?
Потупив взор, графиня провела пальцами по переплету книги. У Ника сложилось впечатление, что его вопрос был немного бестактным.
– Нет, он ничего не рассказывал мне о вас.
Неужели она настолько горевала о кончине мужа, что одно упоминание об Эдмунде огорчило ее? Неужели она любила его? Ник ощутил неприятный привкус на губах. Он снова окинул женщину взглядом. Из-за выбившихся прядей волос ее лицо казалось необычайно молодым и свежим. Бесспорно, она была симпатичной. Кровь у него в жилах забурлила, подстрекаемая желанием и завистью. Чем Эдмунд мог добиться ее любви? Сводный брат, насколько он его помнил, вряд ли способен был вызвать в сердце женщины любовь и верность.
– Ну, возможно, он не находил это важным, но другие должны были вам что-то рассказать, или нет?
– Разумеется, я спрашивала, милорд, – произнесла она и подняла на него глаза так, словно ожидала, что у Ника ее слова вызовут неудовольствие. – Я знаю, что до замужества ваша матушка была актрисой, а потом, забрав вас, она куда-то уехала.
Ник улыбнулся. Уж слишком отважный взгляд графини не соответствовал ее скромному виду молодой девушки в этом простом домашнем платье.
– К сказанному можно еще кое-что добавить. Горькая правда заключается в том, что отец выгнал нас обоих из дому. Развод. Это мерзкое короткое слово лишь шепотом передавалось в гостиных из уст в уста. Мне тогда исполнилось всего восемь лет, но после развода отец отрекся и от меня.
Несмотря на спокойный тон, горечь переполняла каждое произнесенное им слово.
Женщина задумчиво прищурилась. Она поджала губы, что-то явно обдумывая. Светильники на стенах отбрасывали длинные тени. Нику было трудно разглядеть выражение ее глаз, но он почувствовал в них порицание… Или это ему только почудилось?
– Вам интересно, чем мы заслужили такое обращение?