Мередит слегка кивнула в ответ.
– Я желаю, чтобы вы уложили свои вещи и к концу недели съехали отсюда. Вы уедете добровольно, не поднимая шума.
Она снова согласно кивнула.
– Я слагаю с себя всякую ответственность за ваше будущее. Вы можете взять с собой родню и тех слуг, которых пожелаете. Я обещаю вам небольшое содержание, достаточное для того, чтобы обеспечить вас едой, одеждой и кровом над головой. Если вы разумно будете тратить ваши деньги, то сможете вести скромную, вполне комфортабельную жизнь, – сказал Ник, и, переведя дух, продолжил: – Учитывая обстоятельства дела, мне кажется, я поступаю более чем великодушно. Это намного больше того, что получили я и моя мама.
Мередит все кивала, бесконечно склоняя голову, не в силах отвечать ему или не желая делать это. Как ни странно, такая покорность его лишь раздражала. Куда исчез весь ее пыл?
– Если у вас закончатся деньги, не обращайтесь ко мне за помощью. Вы меня поняли? – Бесцеремонно схватив ее за подбородок, Ник заставил женщину посмотреть ему в глаза. – Скажите, что все поняли, – потребовал он, стараясь не обращать внимания на то, что ее кожа мягкая и нежная, словно у новорожденного. – Пообещайте навсегда исчезнуть из моей жизни.
– Обещаю… – Теперь ее глаза стали темно-зелеными. Такого цвета бывает листва в тенистых лесных лощинах. – Я буду лишь счастлива, если никогда больше вас не увижу.
Посчитав, что этого довольно, Ник развернулся на каблуках и зашагал прочь. У двери он, остановившись, оглянулся. Мередит стояла с поднятой головой. Пальцы ее рук мяли ткань платья.
– Вы поставили меня в дурацкое положение, – признался он, ненавидя себя за это.
Она вызывала в его душе сочувствие и тревогу за ее будущее. Ник не помнил, чтобы какая-нибудь другая женщина побуждала его к эмоциям подобного рода. Такого он еще ни к кому не испытывал, за исключением, пожалуй, своей родной матери.
Ник отвернулся от Мередит, пресекая порыв и далее размышлять о природе своих странных чувств. Мужчина со стуком захлопнул за собой дверь.
Тетушка Элеонора, сидевшая на корточках позади огромного горшка с растущим в нем папоротником, нервно сжала ручки, преисполнившись решимости. Из своего укрытия ей удалось подслушать бóльшую часть разговора между ее племянницей и лордом Брукширом. Ей не составило особого труда избавиться от общества «врача». Она правильно рассудила, что желудок является его слабым местом, как в случае с большинством мужчин, и оставила его на кухне с тарелкой имбирного печенья, испеченного кухаркой. Пожилая женщина слышала все касательно тех ужасных намерений, которые лорд Брукшир собирался воплотить в жизнь. Тетушке Элеоноре отнюдь не нравилась перспектива быть высланной из Оук-Рана и жить на скудное содержание.