Он подошёл, сел сбоку на табурет, чемоданчик положил на коленки, руки начали сильно дрожать, ему стало неудобно. А дежурный взял повестку, переписал с неё номер, фамилию, адрес, после спросил год рождения и записал его, а после говорит: вам, гражданин, куда, в парилку или в душевую? Мужик сразу: в парилку, в парилку, товарищ! А он: а почему ничего не подчёркнуто? Может, вам, гражданин, в душевую?! Нет, говорит мужик, в парилку, у меня и веник есть, сейчас друг поднесёт! А дежурный аж скривился и повторил: друг! А после мотнул головой и что-то черканул в журнале, и говорит: ладно, в парилку, следующий!
И мужик рад, конечно, вскочил и в дверь направо, в парилку…
…А чего там было дальше, об этом рассказывать нельзя, потому что мужик давал подписку о неразглашении. Короче: парили его шестнадцать лет, только потом вернулся. Зашёл в подъезд, руки дрожат, открыл почтовый ящик, а оттуда как посыплются, посыплются повестки! Но он ни одну не поднял, даже не наклонился, чтобы почитать, а так и пошёл дальше. Он жил на пятом этаже. Смотрит: его дверь та же самая, как будто и не уезжал. Он проморгался, ключ достал, стал открывать. Слышит, соседи сзади завозились, выходят на лестницу. Остановились, смотрят на него. А он на них. И он их видит в первый раз! Тогда он говорит: а где тот, который здесь жил раньше вас? А они отвечают: а его давно забрали, в душевую, а нас тогда сюда переселили, дали ордер, у нас подошла очередь. Мужик: ага, ага, отвернулся и зашёл к себе.
Там вошёл, сел на койку и видит: а на столе веник лежит, и рядом компас, которые он тогда по запарке забыл. Но ничего, подумал, так оно даже сохраннее, вот они вдруг завтра придут, а он уже готовый.
Ночь. Лютый мороз. Ветер свистит. Фонари над зоной качаются, скрипят на проводах, тени по снегу мечутся. Младший сержант стоит на вышке, воротник полушубка задрал, курит в рукав и думает: эх, ё-моё, и это у них здесь весна такая, март месяц, ёкарный бабай, а до чего же дуборно! И курит, курит, сплёвывает, винтарь зажал под мышкой, на зону зорко поглядывает. А там никого, конечно, нет, кто в такую темень туда сунется? Все по баракам.
А ветер свищет! Фонари скрипят! Тени туда-сюда, туда-сюда! Тут только, думает младший сержант, отвлекись, как мало ли кто может проскочить?! И торопливо докурил, чинарик выбросил и винтарь из-под одной руки под другую переставил. Потому что он же сталь, собака, и через полушубок промораживает.
А спать как хочется! Просто хоть убейте, но дайте поспать, сволочи. Он же уже сколько дней не спал, пять дней, наверное, а как ночь, так его сразу в караул. Старшина Мовнюк, сука последняя, совсем задрал. Караул и караул, караул и караул!