И он опять весь день не спал, а вечером опять заступил в караул и вот стоит уже часов, наверное, пять, даже, может, шесть, и не спит. Хотя очень хочется! И уже даже думает: да хоть и убейте, сволочи, а спать мне больше хочется, чем даже жить! И вдруг…
Да, правильно! И вдруг от шестого барака опять бежит тень! Опять низко пригнулся, гнида! Младший сержант сразу вскинул винтарь, облизнулся. А этот бежит. Младший сержант перехватил винтарь поудобнее, ствол положил на перекладину и ждёт. А этот подбежал к колючке… но не стал под неё подкапываться, а вдруг сразу полез наверх! По колючке! Очень ловко! Ох, ни хрена себе! Младший сержант язык в щёку упёр, прищурился, задержал дыхание, дал гниде на самый верх забраться – и стрельнул!
И осечка! Патрон, суку, заклинило! Перекосило! Пока младший сержант его выдёргивал, подсовывал другой, тот гад уже с первой колючки спрыгнул, на вторую кинулся, с неё тоже соскочил – и к третьей! Тут младший сержант ещё раз стрельнул – и попал! Тот гад споткнулся и упал, зарылся мордой в снег и даже руки раскинул.
Вот только звука выстрела младший сержант не слышал. Что такое? Он тогда передёрнул затвор, ещё один патрон дослал и в того гниду ещё раз – навскидку. И опять попал – тот весь аж дёрнулся. Вот только опять этот выстрел неслышный. Что это за хрень такая, думает младший сержант, я, что ли, сплю? А этот гад вдруг встаёт и сразу к третьей колючке. И лезет! Младший сержант в него ещё раз – и беззвучно! И промазал! Тот гад на колючку взлез, перевесился – и нырь в сугроб, уже на ту сторону, на вольную. И поковылял по полю, гнида. Нет, думает младший сержант, это сон! Да только, бляха-муха, какой сон, когда вон следы в прострельной полосе, а вон и он сам, гнида, к лесу шкандыбает. Младший сержант снял рукавицу, руку сразу холодом обдало, а он палец облизал, к затвору приложил, рванул – и сразу кожу оторвал, с кровищей. Нет, думает, значит, не сон. И что будет дальше? Трибунал! И расстреляют! Этот же гад сбежал, скотина, он уже в лесу. А ты тут стой, Мовнюка дожидайся. А…
Правильно! Младший сержант глянул вниз – на эту сторону по лесенке, а на ту сразу сугроб глубокий и дальше скат. И он полез через верх, одной рукой цепляется, а во второй держит винтарь. И спрыгнул с вышки в сугроб, скатился вниз по скату, встал – и побежал к следам! А после, по следам, по полю, к лесу. Быстро бежит, как только может, запыхался, руки трясутся, как теперь, думает, буду стрелять, промахнусь же! Но бежит. А уже понемногу светает, уже и фонарей не нужно, и без них всё видно, младший сержант успокоился, думает: теперь я его, гада, слёгка подстрелю и мне, может, опять дадут пять суток к отпуску и даже к значку представят! И как он про значок подумал, так ему сразу ещё легче побежалось. И вот забежал он в лес, по следам, и там ещё немного пробежал по ним по просеке, а после следы в сторону – и он туда же…