Тимур, пристально глядя в сторону неподвижно сидящего возле печи пешаварца, произнес:
– Твой брат проявил большую предусмотрительность и знание человеческой натуры. Он ничего нам не рассказал.
– Да, – воскликнул Хуссейн и бешено всплеснул руками, – если бы он описал нам все это, мы не тронулись бы с места!
Гердаб-бек, стараясь не обращать внимания на колкости, направленные в его адрес, вновь предложил отправиться в его дом, где после дороги и битвы можно было отдохнуть и освежиться.
– Не сомневаюсь, уважаемый, что ваше жилище прохладнее и приятнее покоев, занимаемых Шахруд-ханом, – сказал Тимур, – но так уж у нас заведено, что прежде чем взять в руки чашу с кумысом, я должен проверить, напоены ли кони моего войска и накормлены ли воины.
– Достойно похвалы, и я, конечно… – забормотал что-то великий визирь.
Хуссейн сердито посмотрел на брата. После такой его выходки ему было неудобно принять приглашение радушного хозяина, а между тем он испытывал огромную потребность в отдыхе. Тимур же, не обращая внимания на все это, продолжал говорить:
– Потому что войско, оставленное без попечения, приходит в негодность. Как вот этот воин. – Он указал на неподвижно сидящего пешаварца.
Все посмотрели туда, куда указывал Тимур.
– Он спит, – сказал Гердаб-бек.
– Он мертв.
К концу дня выяснилось, что те полторы тысячи всадников, что привели с собой эмиры, это и есть все силы, которыми располагает сумасшедший властитель Сеистана и воспользоваться коими в своих целях предполагает его предприимчивый великий визирь.
– За один кошель с монетами мы бросились на спасение издыхающего трупа, – сказал Тимур названому брату, после того как они ознакомились с положением дел в селении.
Хуссейн не возражал, ибо что тут можно было возразить?
Да, вода в крепости была, но еды не было совершенно. Той, что привезли всадники эмиров в своих седельных сумках, им и самим могло хватить самое большее на неделю. Возле шатров, разбитых победителями Меймена, мгновенно собралось множество высохших от голода стариков и распухших от него же детей. Тимур велел один раз накормить их. Воины без особого воодушевления выполнили этот приказ.
– Зачем? – спросил Хуссейн. – Ведь на всех все равно не хватит.
– Мы здесь не задержимся.
– Ты хочешь сказать…
– Да, Хуссейн, завтра мы уйдем и бросим этих людей на произвол судьбы. Было бы слишком жестоко не накормить их перед этим.
Великий визирь и его молчаливый брат издали наблюдали за поведением нанятых военачальников, они боялись приблизиться, понимая, что и так уже навлекли на себя их гнев, и не хотели испытывать судьбу, проверяя, во что этот гнев может вылиться.