Губернатор был в ужасе от того, что наговорил вчера, за портвейном, причем в похмельном сознании прегрешение разрасталось, как в увеличительном стекле. Сэр Вудфорд был уверен, что этот столичный хлыщ Хардуэй рано или поздно использует против него эту пьяную оплошность.
Не нравилось губернатору и то, что его единственный сын Генри, двадцатилетний лейтенант, увязался вместе с эскадрой.
Видите ли, он хочет послужить отечеству! Как будто ему нельзя послужить, сидя на берегу и не рискуя попусту.
Синьор Галиани стоял рядом и подсчитывал в уме, что даст ему, главному поставщику невисской эскадры, этот поход. Выходило, что даст немало.
Лорд Хардуэй стоял на шканцах флагманского корабля и настороженно прислушивался к сигналам своего организма. С ужасом он ожидал признаков морской болезни. Как и многие флотоводцы, он был, к несчастью, ей подвержен.
Слава богу, океан был гладок, как обеденный стол.
Утром того же самого дня «Блаженный Уильям» приближался к острову Невис с юга. Встречные ветры и атлантические штили измотали команду. Матросы уже две недели как не видели нормальной пищи – сплошь солонина и сухари Непрерывные размышления о зарытом на Мадагаскаре золоте добавили яду в общую атмосферу. Поэтому когда на горизонте показался некий корабль, он был заведомо обречен.
Команда желала развлечься.
И развлечений она желала кровавых.
Одномачтовый однопалубный шлюп под голландским флагом.
Откровенно говоря, это было не совсем то, что нужно.
Не француз.
Не испанец.
– Что будем делать? – спросил Каллифорд, складывая подзорную трубу и пряча ее в карман своего черного кафтана.
Берджесс взорвался:
– В конце концов, мы не состоим на королевской службе и не обязаны заботиться о безопасности союзников его величества.
– Не состоим, – подтвердил Мэй.
– Когда нас станут вешать, никто не спросит, кем мы себя считали, всех заинтересует, что мы делали.
Берджесс несколько раз хлопнул ладонями по дубовым перилам:
– Команда застоялась. Через пару минут они узнают, что прямо по курсу у нас появилась добыча, и тогда ты посмотришь, как они отнесутся к твоим благоразумным рассуждениям.
По лицу Каллифорда было видно, что предстоящее развлечение ему не по душе.
– Что тебя смущает, Роб? Солнце еще не успеет войти в зенит, а мы уже возьмем этот шлюп на абордаж.
– А что ты там рассчитываешь найти, кроме сахарного тростника и соленых воловьих шкур? Золото и жемчуг на таких посудинах не перевозят.
– Я хочу хоть немного успокоить наших негодяев, хочу, чтобы у них снова появился вкус к жизни.
Каллифорд вздохнул:
– Ладно.
Берджесс открыл было рот, чтобы отдать соответствующие команды, но его остановил жест первого помощника.