— Зря ты на него злишься, — сказал Дима, когда мы расположились на тёплом песке.
— Макс хороший.
В ответ на это я смеюсь, почти до слёз. Макс хороший. Я зря на него злюсь. Ах да, Дима не видел, как Макс выкинул меня из дома. А ещё он не знает…
— Не смейся, Лара. Он действительно хороший. Просто он зол на мою маму, вот и перестал к нам приезжать. Когда родители погибли, я подслушал, как Макс ругался с бабушкой. Он сказал, что родители в горах травку курили, и что мама вообще всегда ходила обкуренная, и из-за этого они и погибли.
Бросив на меня обиженный взгляд, Дима стрельнул ракушкой в моё колено. Я не отреагировала, слишком шокированная услышанным. Даже не знаю, нормально ли для ребёнка его возраста знать и говорить о таких вещах.
— Папа был лучшим другом Макса, вот он и скучает. Ему непросто со мной. Мы раньше дружили, а теперь он редко приезжает. Говорит, работы много, но я думаю, что дело не в этом. Просто я очень похож на отца. — Не застревая на печальных мыслях, Дима повернулся ко мне, и его лицо засветилось гордостью. — Знаешь, какой Макс крутой? У него огромный бизнес по всему побережью! Бабушка ругается, что он нам даёт столько денег, что хоть закапывай. Он таких, как ты, и в Бруквин водит, и в Наутилус. В самые классные рестораны!
«Таких, как я». Не думаю.
Отвернувшись от него, я погрузила руку в песок. Лучше бы здесь была галька. Если сжать гальку в кулаке, станет больно, а на душе — легче. Но по гальке не поездишь, вот мы и сидим на песке. Я плачу, но под очками не видно. Всего в нескольких предложениях этот ребёнок развернул передо мной невероятную трагедию своей жизни. Просто, без пафоса. При этом он оправдывает поведение Макса с щемящей добротой и щедростью, которых тот не достоин.
Макс. Чудовище.
Макс водит «таких, как я» в классные рестораны.
Нет, Дима, это не так. Таких, как я, он тащит за волосы и выбрасывает из окна.
Мальчик боготворит этого… этого человека, а я сижу рядом и беззвучно плачу. Хорошо, что в очках не видно.
— Теперь Макс вернулся, и всё будет в порядке. Мы снова станем друзьями. Пар, ты хорошая, но он для меня главный, — поясняет Дима сострадательно, не хочет ранить мои чувства, и я вдруг ощущаю себя жалкой. Прибилась к ребёнку, как водоросль к берегу, в поисках спасения расшатанной души. Дима позвал меня погулять для того, чтобы попрощаться, а я обрадовалась. Да ещё решила, что смогу отомстить, очернив Макса в глазах ребёнка.
Мы молчим, засыпая песок в его шлем, потом я решаюсь.
— Дим, я скоро уеду.
— Знаю. Мы с тобой не друзья. — Он отметает все возможности, смело, с готовностью, как будто и не ждал ничего другого. Да и бывает ли, чтобы вот так сразу, с чужим человеком — и упасть в дружбу? — Самокат с собой возьми.