— Не смогу. Позаботишься о нём?
— Ладно.
Сделав гимнастику, мы возвращаемся обратно. Дом пуст, и я снова могу дышать. Захожу на кухню, наливаю Диме лимонада, делаю бутерброд. Ставлю перед ним тарелку и радуюсь тишине. Я знаю, что Дима — не маленький, но не хочу оставлять его одного, поэтому жду возвращения Макса. Чувствую себя странно: хозяйка попросила меня о помощи, а её племянник выгнал меня из дома. Уйти или нет?
— У нас есть душ прямо в саду, — заявляет Дима, глядя на сыплющийся с наших коленей песок. — Морская вода, очень здорово.
Вспоминаю подобие душа в «виноградном домике» и морщу нос. Но не здесь же… нет.
— Нет, спасибо.
— Мой дядя ушёл. — Дима недовольно поджимает губы, догадываясь о причине моего отказа.
После еды он показывает мне серую кабинку между деревьями, деловито заходит туда с полотенцем и машет рукой. На всякий случай снова проверяю дом, но в нём пусто. Зову Макса, слушаю тишину и отмечаю, что после его приезда эхо в доме стало совсем другим.
Беру полотенце из своей бывшей комнаты и, дождавшись возвращения Димы, тоже иду в душ. Встаю на скользкий деревянный помост, включаю воду и наслаждаюсь. Хоть и в закрытой кабинке, но я — голая под идеально синим небом и взглядом ветвей, свисающих через край. Слизывая с губ морскую соль, улыбаюсь, смущаюсь, отдаю дань нудизму. Знаю, что потом придётся смывать, что кожу стянет и высушит, но наслаждаюсь, как будто никогда раньше не знала солёной воды. Встаю под струи с головой, полностью отсекаю звуки и теряюсь. Вода то тёплая, то холодная, наверное, заело клапан в бачке. Только привыкнешь к мягкому теплу — обожжёт холодом, собьёт дыхание. Как и в жизни: никогда не знаешь, что будет дальше. Шум воды заглушает мысли, и это настолько приятно, что не хочется выходить из-под солёных струй.
Закончив, я отступаю в сторону, вытираю ладонью лицо и замираю. Кто-то приближается. Ветвь хлещет о кабинку, шаги затихают совсем рядом, у стены. Поскользнувшись на мокрых досках, я хватаюсь за скамейку, прикрываюсь полотенцем и слушаю. Ничего. Выключаю воду и в ужасе вижу, что кабинка накренилась, как будто на неё надавили с другой стороны.
— Дима, это ты? Дима? — голос выстреливает нотой паники. Натягиваю купальник, смотрю вверх, сразу во все стороны, боясь, что над кабинкой вот-вот появится ненавистное лицо. Как в фильме ужасов.
Слышу дыхание с другой стороны.
— Кто здесь?
Ветвь хлестнула по кабинке со звуком выстрела, и я вскрикнула, хватаясь за скамейку в поисках хоть какой-нибудь защиты.
Невдалеке слышу голоса, один из них — Димин. Он приближается, напевая мелодию популярной рекламы.