Дочке протестантского пастора снились городские площади, укрытые коврами из мертвых голубей. Тысячи мертвых крыльев. Навсегда в 1977-ом она стоит в воздухе своей камеры 720 тюрьмы Стаммхайм. Зависла над полом, преодолев притяжение. У трупа вид ученика, который не станет возражать воспитателю, но никогда не согласится с ним.
«Юрист», написала она на папке, которую, в случае своей смерти, просила передать канцлеру. Эту просьбу обещала исполнить христианская миссия. Этой папки нигде не нашлось.
Я часто вспоминаю это, когда вижу священников или юристов, особенно, если они вместе. Это не личные эмоции, а полезное обобщение. Вера и Право, как два понятия, необходимые Власти, в которую целились РАФ. Знание – Действие – Революция – вот чем предлагали они заменить эти большие слова.
«Я заявляю, что ни у кого из нас нет желания убить себя» – утверждала Энслин за месяц до своего тюремного «самоубийства», синхронного с товарищами – «если же вам предъявят наши трупы, знайте, что это было политическое убийство». Об этих словах и ночном суициде троих заключенных лидеров РАФ спорят до сих пор. Мнения расходятся в зависимости от радикализма спорящих и их доверия к Системе. Некоторые считают, например, что Энслин имела в виду нечто вроде «любое самоубийство это убийство обществом».
– Я верю в то, что однажды сытых затошнит от их сытости – объясняла она мотивы поджога супермаркета на своем первом процессе.
Огонь в торговом зале должен был перенести реальность вьетнамской войны в жизнь тех, кому она выгодна. «Гори, супермаркет, гори!» – пели студенты на митингах поддержки за стенами судебного здания. Насчет тошноты сытых Гудрун оказалась не так уж и не права. Сын швейцарского миллионера и боевик РАФ Вернер Заубер погиб в перестрелке с полицией. Итальянский миллионер Фельтринелли прятал оружие, динамит и боевиков РАФ в своих замках, тайно плавал на личном корабле в Алжир и Ливию. Издавал всю необходимую литературу и практические руководства городских партизан. Курсировал на своём черном Ситроене по всей Европе, чтобы «наладить общий фронт между всеми, кто готов держать оружие». Если уж и браться, то браться за оружие – считал он. Погиб, собирая собственную бомбу. Жаль, что в моей стране его вспоминают чаще, как первого издателя «Доктора Живаго», за которого Пастернак получил Нобелевскую Премию и был надолго отлучен от советской литературы.
«Мы не заставим их говорить правду, но зато они будут наглядно и бесстыдно лгать» – обещала Гудрун, рассуждая о противнике – «нам нужно 25 часов ненависти в день». Она раздавала новые нелегальные имена. Изобретала термины партизанского языка. Её любимый «Моби Дик», роман об охоте за особенным китом, – источник псевдонимов и подпольных кличек первого поколения РАФ.