– Господин Сталин, – неожиданно спросил Григорович, – скажите, будет ли национализирован принадлежащий мне авиационный завод?
– Нет, – сказал Сталин, – не будет. А вот завод вашего бывшего компаньона, господина Щетинина, сбежавшего на Дон вместе с генералом Алексеевым, мы обязательно национализируем. Но вы лично можете быть уверенным, что при честной работе на советскую власть ваше имущество сохранится в полной целости и сохранности.
– Понятно, – сказал Григорович, – вопросов больше нет.
– Ну, а раз их нет, – кивнул Сталин, – значит, все свободны. До свидания, товарищи.
И все завертелось и закружилось… Работа закипела.
6 января 1918 года, утро.
Петроград, Таврический дворец
Присутствуют:
председатель Совнаркома Иосиф Виссарионович Сталин, народный комиссар иностранных дел Георгий Васильевич Чичерин, народный комиссар внутренних дел Феликс Эдмундович Дзержинский, руководитель ИТАР Александр Васильевич Тамбовцев, начальник Генштаба генерал-лейтенант Николай Михайлович Потапов, генерал-майор и граф Алексей Алексеевич Игнатьев, полковник СВР Нина Викторовна Антонова
Сталин пыхнул папиросой и оглядел рассевшихся за длинным столом участников сегодняшнего совещания.
– Товарищи, – сказал он, – вопрос, который мы должны сегодня обсудить – это положение нашего экспедиционного корпуса во Франции. Мы должны решить – каким образом мы вернем его на Родину. Дело это, как говорит Ильич, архинужное и архиважное, поскольку мы – большевики – не имеем права бросать на произвол судьбы наших людей, ибо тогда грош нам цена. Да-да, именно своих, поскольку нам известно, что большая часть корпуса поддержала наше решение выйти из войны с Германией и отказалась от дальнейшего участия в боевых действиях на Западном фронте.
В связи с этим, нам необходимо приложить все усилия для того, чтобы французское правительство не могло бы выместить свою злобу на организаторах и участниках антивоенных протестов, и добиться возвращения солдат и офицеров корпуса на Родину. Есть мнение, поручить выполнение этой задачи присутствующим здесь генерал-майору Игнатьеву и полковнику Антоновой, как людям, имеющим специфический опыт в тайных делах, находящихся на грани дипломатии и разведки. У меня всё, товарищи, попрошу высказываться.
– Товарищ Сталин, – спросил наркоминдел Чичерин, задумчиво поглаживая свою бородку, – я сомневаюсь – пойдут ли вообще французы на подобные переговоры? Насколько я понимаю, их правительство довольно сильно обижено нашим выходом из войны, и до сих пор не признало Совет народных комиссаров в качестве законной власти в России.