— Фрай, нельзя постоянно винить себя, если однажды оступился. У Ласко есть какие-то свои мотивы, но пока они сходны с нашими — смежные дороги идут рядом, а потом мы разберемся, стоит ли полностью ему доверять или же держаться подальше.
— Мне очень жаль, что тебя сегодня не будет рядышком, но, увы, поддавать таким испытаниям твою репутацию, я не собираюсь, — произнес Уэнсли, проникшись ее словами, его дама сердца кисло улыбнулась:
— Ты мне все потом подробно перескажешь, и прошу, не доверяй никому в этом министерстве, больно там все зависимы и могут вполне оказаться предателями.
Опасения Фрая относительно мистера Ласко не подтвердились, тот явился в назначенное время, сменив одежду, полностью приведя себя в порядок. Его черный сюртук так шел к напомаженной прическе, и к высокому цилиндру. Мисс Уорвик, которая постоянно и незаметно ходила окольными путями, лишь бы не пропустить его появление, тут же невзначай оказалась в холле.
Ее взгляд полный восторга и радостная улыбка, выдавали, с каким нетерпением девица ожидала прихода объекта ее обожания еще с той минуты, как Ласко ушел. Она грациозно приблизилась к мистеру Уэнсли, когда он неторопливо натягивал свои лайковые перчатки — дядины мужские украшения, которыми приходилось пользоваться в столице, и певуче произнесла:
— Преподобный Уэнсли, желаю вам поскорее достичь желаемых поисков, Бог да благословит вас, — Фрай вскинул брови при виде совершенно изменившейся юной девицы, которую он почитал самой навязчивой особой и не понимал, почему же Фрейлин так страстно уговаривала взять ее с собой. Неужели юное дарование снова решит с ним флиртовать, потому что, он несколько утомился уклоняться от навязчивых женских чар. А ее красивые карие глаза сейчас казались необыкновенно одухотворенными — с них бы картину писать. Простенькое платьице, по меркам Лондона, аккуратненький веер монотонно помахивающий, от чего ее кудри красиво развивались; губы, сложенные в блаженную улыбку и глаза, как два бездонных колодца, так внимательно рассматривающие пастора. Преподобный Уэнсли чуть не поддался этому обаянию, но девица сменила свой томный вид, склонила чуть вперед голову и снова подняла глаза, которые светились озорством:
— Мы с миссис Олдбрук будет с нетерпением ожидать вашего возвращения, — больше она ничего не сказала, развернулась и пошла, даже не взглянув на Ласко. Но вся эта картина ее достоинств, кротости и демонстративной красоты, предназначалась именно для него — если он так в упор ее не видит, значит и Кэтрин будет общаться с другими, его не замечая.