Изгнанная армия. Полвека военной эмиграции. 1920–1970 гг. (Гончаренко) - страница 199

Последние появились вскоре после начала пропагандисткой компании по уговорам о возвращении в СССР.

Отчеты Ф. И. Голикова по «проделанной работе» для Политбюро носили традиционный характер бодрых рапортов о небывалом энтузиазме советских граждан в ходе кампании по возвращению на родину под контролем органов госбезопасности, выявлявших среди «энтузиастов» потенциальных и скрытых врагов, путь которых сразу же лежал в лагерь.

Записка председателя МГБ СССР И. А. Серова, поданная им в 1954 году об амнистии «советским гражданам» за рубежом на рассмотрение Совета министров привела к тому, что вышел соответствующий Указ от 17 сентября 1955 года «об амнистии граждан, сотрудничавших с германской армией и полицией».

Согласно плану, в случае дополнительного возвращения беженцев, эмигрантов и бывших советских граждан, рассеявшихся по всему миру, МГБ планировало расселять амнистированных в Сибири, Казахстане, Приуралье и верховьях реки Камы. Результатом этой декларации стало желание лишь 6–8 % готовых вернуться под гарантии неприкосновенности жизни русских эмигрантов, переживших годы выдачи за рубежом. Назад, в СССР, вернулись лишь тысячи вместо ожидаемых правительством СССР сотен тысяч. Ручейки эмигрантских судеб постепенно сократились до минимума, составив 300–400 возвращаемых лиц ежегодно после 1956 года, что совпало с обратным процессом оттока русских эмигрантов «первой волны» из Европы за океан.

Последние добровольные «возвращенцы» в СССР оказались лишь в 1959 году, поставив точку в процессе массового возвращения русских эмигрантов двух волн.

Военные и гражданские в зарубежье были разделены по направлению своей деятельности, политическим убеждениям, а также по возрастным критериям. Ввиду того, что еще в 1920—1930-е годы в эмиграции родилось немало детей – прямых потомков русских военных изгнанников, во многих семьях лучшим средним учебным заведением считался кадетский корпус, как в старые добрые времена в России, что обуславливало тогда не только начало блестящей карьеры, но и создавало определенный запас житейской прочности. К тому же любой кадетский корпус за рубежом становился своего рода островком национальной культуры, столь стремительно таявшей в океане мировых традиций.

Задолго до Второй мировой войны, 1 ноября 1930 года, в Париже был открыт Русский кадетский корпус-лицей имени императора Николая II, а его директором стал генерал Римский-Корсаков. Предыстория этого назначения была такова. Приехав в 1926 году в Париж на Зарубежный съезд, генерал Римский-Корсаков встретился с группой бывших кадет I Московского корпуса во главе с Его Высочеством князем Гавриилом Константиновичем, некогда выпускником 1-го Московского императрицы Екатерины Великой кадетского корпуса. Поговорив о современных кадетах, рассеянных по всей Европе, и в особенности о тех, что жили в своих семьях во Франции, собеседники пришли к выводу о создании кадетского корпуса для русских детей на французской земле. Летописец корпуса сообщал: «Началась необходимая подготовительная работа, встретившая много затруднений и препятствий на своём пути. Душою дела был генерал Римский-Корсаков. Сколько спокойной выдержки, сколько силы духа и терпения надо было для осуществления задуманного начинания. Но понемногу нашлись русские люди, готовые помочь русскому делу. Возник комитет по устройству учебных заведений, первым председателем которого был Его Величество князь Никита Александрович. Русский эмигрант Анастасий Андреевич Вонсяцкий предоставил в бесплатное пользование будущему корпусу купленный им на средства жены (американки Марион Бакинэм Рим. –