– И кому все достанется?
– Какая разница. Жене, конечно. У меня больше нет никого. Да и она, честно говоря, не очень мне родственник. Тоска. Я завтра поеду в Ярославль. Поедешь со мной?
– Причем тут Ярославль? – не понял Федор.
– Просто надо, – усмехнулся Эдик, – Просто я знаю, что надо съездить в Ярославль. Поехали?
– Не хочу.
– Мечтаешь встретиться со своей Ирочкой?
– Какая разница?
– Никакой. Значит, я поеду один, – заключил Эдик.
– Тебе действительно так плохо?
– Плохо, но это обычное дело. Просто паника. Хочешь сделать шаг, а делаешь 10, причем сам не знаешь куда…. Ничего. Осталось чуть-чуть и начнется у меня очередная новая жизнь. Может быть, завтра я стану Президентом Мира или Вселенной. Скорей всего так и будет. Пошли, покурим.
Федор хлебнул из своего стакана и встал следом за Эдиком. Они пошли курить.
Из «Законченного»
– Скажите, учитель, как правильно умирать?
– Очень просто. Сосредоточься на своем умирании и сдохни.
Одна из бесед Федора и Эдика.
Федор и Эдик сидели в баре под названием "Карусель" и пили пиво. Эдик достал ручку и стал на салфетки излагать нюансы своей секретной геометрии. Обсуждался вопрос бессмертия человека.
– Понимаешь, – излагал Эдик, – с точки зрения "целенаправленной геометрии" человек – это прямая линия, то есть не столько прямая, сколько линия. Эта линия достаточно длинная, и конца у нее не видно. Не то что бы его нет. Его просто не видно. В этом смысле человек бесконечен. Человеку просто не видно конца. Короче, такой человек бессмертен не, потому что его прямая не имеет конца, а потому что он сам никак не может свой конец догнать.
– Любопытно – сказал Федор.
– Нет. Это еще не любопытно, – продолжил Эдик, – куда любопытней метаморфоза, которая с большинством этих прямых линий происходит в дальнейшем. Обычно все заканчивается тем, что прямая замыкается сама на себя и превращается в окружность. Я называю этот процесс "окаруселиванием", а по-научному этот процесс можно назвать процессом пи-ще-ва-ре-ни-я. Человек делает из себя карусель, замкнутое безотходное производство. Искать пищу на стороне требует целеустремленности. А целеустремленность – это так утомительно. Особенно, когда знаешь, что все что тебе нужно, у тебя уже есть, причем в виде, готовом к употреблению. Человек не выдерживает искушения и начинает есть сам себя. Он и рот, и кишки, и завтрак, и обед, и ужин и все что между. Процесс этот затягивающий, остановится сложно. Человек – пастбище внушительных размеров. Но рано или поздно жрачка заканчивается. Карусель сделала круг. Человек достигает точки, которая одновременно есть конец и начало. То место, в котором он стал себя есть, превратилось в место, в котором все уже съедено. А так как человек разучился есть что либо, кроме себя, то это место есть отсутствие дальнейшего пропитания. И что тут происходит?