— Ну, как живешь? — спросил Колзаков.
— Ничего, надеемся, не унываем.
— Это хорошо!
— Женился…
— Ты?
— Да, с год, на француженке, парижанке, воплощенное изящество и грация. Впрочем, что же я расписываю, сам увидишь, зайдешь, чай. Ты надолго?
— Поживу.
— Так заходи.
— Всенепременно, на днях…
Хмыров сказал свой адрес, назвал одну из лучших улиц Петербурга, примыкающих к Невскому проспекту, близ Адмиралтейства, номер дома и квартиры.
— Да ты запиши.
— Запомню, я возвращусь к себе в гостиницу и сейчас же запишу.
Приятели расстались.
На другой день, часов около двух Петр Александрович нанял извозчика и отправился к Хмырову. Отыскав дом, он вошел в подъезд и обратился к швейцару.
— Квартира номер 12?
— Второй этаж, дверь направо.
Колзаков поднялся по лестнице и нажал пуговку электрического звонка.
— Дома? — спросил он у отворившей ему горничной.
— Дома-с.
Разоблачившись, Петр Александрович пришел в залу, затем в гостиную. Меблировка комнат была шикарна, но позолота мебели и багет страдали резкостью и аляповатостью.
В противоположной двери гостиной, через которую виднелся роскошный будуар, появилась изящная блондинка с красноватым цветом волос, одетая в роскошный пеньюар из легкой материи, сплошь обшитой кружевами, так что казалось, что его обладательница утопала в кружевных волнах. Картина была поразительная.
Петр Александрович онемел от восторга.
— Славную, однако, штучку подцепил Хмыров, — мысленно сказал он себе, глотая слюнки и церемонно расшаркиваясь с хозяйкой.
— Bon jour, — протянула та ему руку, причем откидной рукав дал ему возможность увидеть ее всю до плеча, — je ne m'en souviens pas.
Петр Александрович положительно захлебнулся.
— Prenez place, — указала ему хозяйка на табурет.
Колзаков уселся.
Красавица опустилась на близ стоящую кушетку, причем откинула шлейф пеньюара, и Петр Александрович увидал очаровательные миниатюрные ножки, обутые в ажурные чулки и шелковые голубые маленькие туфли.
Он сидел и млел.
— А супруг ваш дома? — наконец, решился он задать вопрос.
— Je ne comprends pas!
Оказалось, что хозяйка не понимала по-русски.
Колзаков же не понимал совершенно по-французски.
Наступило молчание, во время которого Петр Александрович положительно пожирал хозяйку глазами.
— Верно, его дома нет, тоже вертопрах, одна заря, чай, вгонит, другая выгонит, а ей одной бедняжке скучно: хотя и говорить с ней не могу, а все посижу, больно хороша, — думал Колзаков.
— Peut etre voulez vous un gobelet de champagne? — начала хозяйка.
Петр Александрович с недоумением смотрел на нее.
— Выпить, — перевела красавица и сделала жест около рта, причем показала восхитительный розовый локоток.