Коммуна размахнулась широко. Поля готовы были под сев и радовали, а кой-кого из коммунаров и пугали:
— Осилим ли? Как урожай снимать будем? Нехватит у нас сил! Да и с семенами плохо!...
— Хватит! Осилим!.. — настаивали передовые коммунары во главе со Степаном Петровичем. И вместе с ними кричал уверенно и Васька:
— Ешо так треханем, только дайся!
Пашни ширились, в конторе счетовод и помогавшая ему Феклуша подсчитывали гектары, составляли ведомости, учитывали, — а в столовой похлебка становилась все жиже и хлеб стали выдавать скупо, по-пайковому.
— Совсем, бать, отощаем! — сердились женщины. — С каждым днем все хуже да хуже!..
— Убоинки втору неделю не видывали! Все клецки, будь они неладны, да клецки!..
— Помяните, девоньки, еще плоше станет! Вот помяните!...
В коммуне устраивались летучие совещания, шли разъяснения. Коммунары шумели, но смирялись.
— Поддоржитесь, товарищи! — убеждали руководители. — Перевалим до осени, до урожаю — сыты будем, на ноги станем!
Однажды коммунары были взволнованы маленькою бедою. Скотницы, придя по утру к скоту, нашли хорошую корову истекающей кровью. Кто-то исколол ее ножом, и она, лежа на боку, тяжело умирала. Мужики прирезали корову, чтобы она не мучилась, а мясо сдали на кухню.
Когда коммунары ели в этот день вкусную мясную похлебку, в столовой волновался возбужденный и местами веселый говор.
Васька, громко чавкая и сопя, сказал соседям по столу:
— Поймать бы гада, кто исделал этую пакость! Всей бы камуной излупцовать его!
— Из кулаков кто-нибудь! Злобились, уело их, ну и пакостят!
— Корова-то Некипелихина ранее была. Кабы не знатье, што старуху Устинью в район увезли, — прямая дорожка до ейных рук в этом деле!...
— Окромя Некипелских имеются враги...
— Не мало их! — мотнул головою Васька и облизнул ложку.
Кто-то за соседним столом озорно засмеялся.
— Кака сволочь корову решила, не знаю, а вот похлебка скусная! Накормил каммуну неприятель! Тощать начали!..
Васька вылезал из-за стола. Услыхав эти слова, он подошел к говорившему, и пристально поглядел на него:
— Слова твои, парень, похабные, за такие слова рыло тебе своротить надо! У камуны добро портют, а ты надсмехаешься!..
Кругом поддержали Ваську, и шутник сжался и, виновато озираясь по сторонам, выскочил из столовой.
В конторе над происшествием долго ломали головы. Виновных трудно было найти. И потому, что их не было, а чуялось, что враг где-то совсем близко, вот тут рядом, было тревожно и неловко. Завхоз съездил в ближайшее село и привез оттуда милиционера. У милиционера был строгий и важный вид, и он долго бродил по скотному двору и оглядывал мирно жевавших коров. Уехал милиционер ни с чем. Только перед отъездом вызвал он к себе Марью и учинил ей небольшой, но строгий допрос. Марья вернулась с допроса рассерженная, гневная и немного обеспокоенная: