Через земляков, работавших в другом месте, Влас устроился на этой постройке.
Но первая встреча с земляками, руки и платье которых были вымазаны в известке и покрыты пылью и которые мало походили на тех крестьян, которых он знал раньше, была невеселой. Земляки встретили Власа радушно, но радушие это слегка померкло, едва он объяснил им, почему ушел из деревни.
— Конешно, — сказал один, — тебе хозяйства, обзаведенья твоего жалко, что и говорить. А однако насчет колхозов понятья тут большие. Все на колхозы пошло!.. Не дал ли ты, брат, промашки?!
— Нет! — угрюмо, но уверенно ответил Влас.
— Ну, пушшай! Устраивайся на работу. Работа есть... А там видно будет...
Влас встал к работе рядом с такими же, как и он, мужиками, у которых мысли были о доме, о земле, о хозяйстве. И в обеденные перерывы и потом, после работы в общежитии, разговоры у них шли о знакомом, о родном. Втискиваясь в эти разговоры, Влас искал сочувствия и понимания. И иногда находил их. Иногда рядом с ним оказывался такой же, как и он, недовольный, ушибленный жизнью, непримиряющийся с новым. Тогда Влас оживал, вспыхивал, загорался.
На стройке, у входа в тесную контору, где толпились табельщики и десятники и где ютился местком, появился в это время очередной номер стенгазеты. У пестро раскрашенного листа с четкой и броской надписью «Строитель» в свободные часы останавливались грамотные рабочие и читали. Они читали вслух заметки и объясняли рисунки. Они прочитали однажды, среди других, и маленькую горячую призывную статью — «Подписывайтесь на заем индустриализации!».
Остановившись около стенгазеты рядом с соседом по работе, Влас вслушался в чтение и ядовито сказал:
— Огромадные миллионы с народа с трудящего собираются, а все зря.
— Зря, думаешь? — обернулся к нему рабочий, читавший вслух. — Без ошибки это у тебя выходит?
— Не знаю... — смешался Влас. — Не ученый я, деревенский. А как домекнулось мне, так я и говорю.
— Не ученый! Ты вот толком дела не понимаешь, а с осуждением, с критикой, как говорится, суешься! Хорошо ли этак-то?
Влас промолчал и отодвинулся в сторону.
В общежитии в этот вечер, в копоти и чаде махорки, когда глухо рокотало многолюдье и по всех углах шли то вялые, то жаркие разговоры, к Власу подошел молодой рабочий.
— Послушай, дядя, кажись, Медведевым тебя кличут... — сказал он, — ребята рассказывают, что недовольный ты, а недовольный, выходит, оттого, что многого не знаешь. Приходи завтра на собрание, как-раз доклад интересный об индустриализации и о колхозах.
Оглядев молодого парня испытующим взглядом, Влас медленно ответил: