Десять великих экономистов от Маркса до Кейнса (Шумпетер) - страница 194

В жизни Визера не было ничего небрежного, незаконченного, неискреннего или искаженного. Каждое событие этой жизни было частью гармоничного целого; она была похожа на дерево, которое медленно растет и распускается, чтобы со временем достичь впечатляющей высоты.

Фон Борткевич, самый выдающийся немецкий статистик после Вильгельма Лексиса и во многих отношениях его ученик, не был немцем по происхождению. Он родился в Санкт-Петербурге, в одной из тех польских семей, которые сумели наладить отношения с русскими правителями Польши. В этом же городе он вырос, получил образование и впоследствии некоторое время преподавал в университете. Во время своего длительного пребывания в Германии, где в 1895 году Борткевич стал приват-доцентом в Страсбургском университете, он завязал знакомства, благодаря которым в 1901 году был назначен «экстраординарным профессором» (доцентом) в университете Берлина. Крайне характерно для Борткевича то, что никому не пришло в голову выдвинуть этого выдающегося человека на роль главы кафедры ни в Берлинском, ни в других университетах, и только в 1920 году, когда в попытке «демократизовать» факультеты все внештатные профессора были назначены полноценными профессорами, он тоже получил этот статус, хотя и не перестал при этом пребывать в полной изоляции.

Для такого отношения было несколько причин. Борткевич был иностранцем. Хотя он излагал свои мысли стройно как устно, так и на бумаге, хорошим лектором он не был, и говорят, что свои лекции, продуманные с типичным для него вниманием к мельчайшим деталям, он читал в довольно-таки пустых аудиториях. Из-за критического склада ума Борткевича боялись, но не любили. Те коллеги, которые должны были бы предложить Министерству образования его кандидатуру, едва ли были способны понять тот вклад, который он внес в науку. Борткевича, казалось, это не расстраивало, он держался отчужденно, со сдержанным достоинством, наслаждаясь тем уважением, с которым к нему относились все окружающие, и тихой жизнью ученого, которую неожиданная смерть оборвала в самом расцвете интеллектуальных сил. Полную, насколько мне известно, библиографию Борткевича, к которой читатель может обратиться, составил профессор Оскар Андерсон[245].

Природа создала Борткевича критиком до мозга костей, определив его предназначение с несвойственной ей решительностью, так что даже собственные исследования Борткевич писал в форме критики чужих работ; критика была его жизнью. Эта склонность, или, скорее, даже страсть к критике, из которой он не упускал даже маленьких промахов в численных примерах, особенно заметна в его экономических трудах. В этой области он не создал собственных произведений, и я считаю, что зря: если бы Борткевич не отказался в полной мере использовать в экономической теории все те математические инструменты, которые были в его распоряжении, он встал бы наравне с Эджуортом или Бароне. Однако он все же поднял знамя экономической теории – под девизом Маршалла – в стране, в которой в то время никто не желал о ней слышать, и очистил не одно поле боя мощными ударами своего меча. Главное достижение Борткевича – его анализ теоретического основания системы Маркса (см.: