Снабжение продовольствием войск вражеской страны, с которой Россия вела войну - это прямая измена. Через какое-то время, расследуя 'дело сахарозаводчиков', контрразведчики вышли по цепочке и на других 'снабженцев', среди которых выделялся банкир Дмитрий Рубинштейн . Этот предприимчивый делец так же, как и 'поставщики сахара' отправлял кружным путем хлеб в Германию. А также предоставлял свои банковские счета для того, чтобы распродавать оказавшиеся в Германии русские процентные ценные бумаги.
- И несмотря на просьбы императрицы покарать изменника, несмотря на проклятье Григория Ефимовича, эту гниду освободили! - уже почти кричал Крастынь. - Освободили! Он, видите ли, болеет! Чем, позвольте спросить?! Хапуганис леталис?!! Так Нева и хорошая порция кирпича от этой болезни отлично излечат!!! Это если свинцовые пилюли или пеньковый компресс на шею прописывать неудобно!!!
Борис Владимирович слушал и чувствовал, что медленно сходит с ума. Чего стоила, например, история о владельцах бакинских нефтяных промыслов. Эти господа заверили царских министров в том, что, как стоила раньше нефть чуть более сорока копеек за пуд, так и будет стоить ровно столько же, несмотря на войну. И вроде как выполнили свое обещание. Вот только одна ма-а-алюсенькая деталь...
Нефтяники по меньшей мере лукавили. А говоря начистоту - обманывали царя и его министров, учинив форменный грабеж средь бела дня. Нефть не воздорожала - а вот первозка ее... Черноморско-Каспийскому товариществу, синдикату 'Мазут' и товариществу 'Братья Нобель' принадлежали все суда, нефтеналивные танкеры, баржи, инфраструктура и вообще все, что связано с транспортировкой сырой нефти от бакинских промыслов до центральной России по Волге. И с сорока двух копеек за пуд цена нефти после перевозки ее танкерами возрастала уже до одного рубля и двенадцати копеек. До войны стоимость транспортировки одного пуда равнялась всего двенадцати копейкам, а с началом боевых действий в Европе она вдруг каким-то чудесным образом подскочила до семидесяти. Хотя никаких новых танкеров или нефтеналивных барж на Волге не появилось...
Борису вдруг вспомнились стихи, которые цитировал Глеб:
Там весна в окопах грозная,
Здесь ликует пошлый тыл...
Не страшна здесь ночь морозная -
Совесть скисла, ум застыл!
- А на днях подходит ко мне человечишка от этого самого Митьки Рубинштейна - севшим внезапно голосом закончил Крастынь. - Просит, подлец, посодействовать в получении вагонов для перевозки овса. И обещает мне за помощь десять тысяч рублей. Я велел его задержать, а его тут же отпустили - нет, мол, ни фактов, ни доказательств...