-... А-А-А-АХ!!! - ведро с водой, в которое он только что совал голову, окатило Булгакова от макушки до пяток.
Холод студеной колодезной воды пронзил его, словно электрический разряд, но когда Михаил Афанасьевич отдышался и перестал выстукивать зубами пасодобль, то почувствовал, что похмелье куда-то уходит.
'Наверное, уезжает вслед за курьерским поездом', - подумал он, и принялся с остервенением крутить рукоять колодезного ворота: одного ведра явно было недостаточно...
- Что, Михаил Афанасьевич, не спится? - раздался в серых предрассветных сумерках глуховатый голос.
Булгаков обернулся: у входа в повал стоял генерал-майор Львов. Обычный защитного цвета китель расстегнут, рукава подсучены, галифе заправлены не в сапоги, а в высокие ботинки. Генерал курил и с интересом разглядывал Булгакова...
- Позвольте-ка, я вам помогу, а то вы выглядите - краше в гроб кладут!
С этими словами Львов ухватился за рукоять, легко вытащил ведро, подхватив его у самого края сруба и спокойно спросил:
- Это - внутрь, или как наружное?
Михаил Афанасьевич кивнул, и не долго думая сунул голову в ведро. Туман похмелья уходил, но медленно, медленно...
- Эх, хорошо, Глеб Константинович, - произнес он, снова помотал головой.
Ощущения оказались намного лучше, и окружающее уже не делало попыток пуститься в пляс, но все же, все же...
- Я, пожалуй, поднимусь к себе и приму пару порошков пирамидона, - произнес он, стараясь, чтобы голос прозвучал возможно более бодро. - Голова, знаете ли...
- Дорогой Михаил Афанасьевич, - произнес генерал и улыбнулся, отчего лицо его, страшно изуродованное осколочными шрамами, стало еще страшнее. - Никакой пирамидон вам не поможет. Следуйте старому мудрому правилу: Similia similibus curantur.
- Подобное излечивается подобным, - машинально перевел Булгаков.
- Совершенно верно. А потому единственно, что вернет вас к жизни, это две стопки водки с острой и горячей закуской. Пойдемте, - и Львов сделал приглашающий жест.
Они спустились в первый этаж подвала, где Михаил Афанасьевич увидел, что на маленьком столике сервирован поднос, на коем имеется нарезанный белый хлеб, паюсная икра в вазочке, белые маринованные грибы на тарелочке, что-то в кастрюльке и, наконец, водка в объемистом графинчике.
Генерал быстро налил две стопки, они чокнулись и выпили. Водка горячей струей прошла через пищевод, туман в голове начал рассеиваться. Львов открыл кастрюльку, вытащил оттуда вилкой залитую острым томатным соусом сосиску и протянул Булгакову:
- Закусывайте, Михал Афанасич, закусывайте... Между прочим, - показал он на сосиску свободной рукой, - любимое блюдо государя нашего, императора. Ешьте, прошу вас...