– Какие вы все, мужчины, одинаковые!
Словосочетание «вы все» меня заводит ещё больше. Я – все? Я один из них? Солдат из армии поклонников?
– А если ему непонятно? Если сигналы её не столь явные? Если он сомневается в том, что она его выбрала? Не решается, боится спугнуть?
– Значит, – режет по живому Лиза, – он дурак. Нерешительный дурак!
Блондинка начинает смахивать на Ленина.
Дурак для меня – не оскорбление. Идиот, дебил, кретин – пожалуйста! Я работал в райотделе милиции. Эти слова для меня так же привычны, как «гражданин начальник» и «товарищ капитан». Даже, как «молодой человек, передайте деньги на билетик». А вот «нерешительный». Ох, мать вашу. Это кто нерешительный? Это я нерешительный?
Да я решителен и непреклонен! И мне прекрасно известно, что решительный секс – он многим женщинам нравится, он – неожиданно найденная отмычка для самого секретного замка. Им нравится, когда грубо, внезапно, и даже в снегу московского двора ночью под тусклым светом фонаря в дорогой шубе.
Но передо мной ведь совсем другая блондинка. Царица Елизавета, леди Гленарван, недосягаемая и величественная. Я прямо сейчас готов положить ладони на плаху, пусть отрубит палач мне пальцы за то, что я осмелился набрать такое, пусть…
– …Пусто сейчас в моём сердце. Ни до кого мне нет дела, ни с кем я не хочу быть…
Я не смотрю на неё. Внимание моё отдыхает в бокале с вином. Мы сидим на хорошо освещённой веранде итальянского ресторана в центре Москвы. На часах около двенадцати ночи, столица готовится отойти ко сну, не шумит уже столица. На веранде пусто. Только мы, столики, бутылка белого сухого вина в ведёрке со льдом и два бокала. Натянут тент, в него ударяют капли ночного дождя. Иногда на веранде появляется официант. Толстый кудрявый брюнет, он начинает блуждать между столиков с видом туриста, впервые попавшего, скажем, в Неаполь. Он молчалив. Он будто чувствует, что одно только слово, им произнесённое, может всё испортить. Предельно корректен этот толстяк.
– Я, наверное, тоже.
Она опускает ладонь на мой кулак. Я поднимаю взгляд и смотрю в её красивое лицо, смотрю в её глаза. Что в них сейчас происходит?
…Моя душа широка и прозрачна, как Адриатическое море, она принимает все корабли.
Зачем только они туда заходят? Корабли под белыми парусами с высокими фигуристами блондинками за штурвалами? Они заходят в прогулочных и туристических целях? Им здесь комфортно, нравится солнце, что смотрит в моё море? Возможно. Возможно, им здесь хорошо. Они поплавают, полюбуются на виды, вдохнут мою душу полной грудью и, оставив чуточку, уведут корабли в свою гавань, уведут не прощаясь.