Еще неподалеку от них отирался какой-то потный толстяк с круглым медным амулетом на груди. Не иначе как местный староста. К разговору его не допустили, понятное дело, но и уйти он не может — эдакие господа в деревню пожаловали, как тут уйдешь?
Вопрос — что могло свести воедино подобную компанию? И что ей надо от нашего наставника?
Ворон, кстати, явно был недоволен течением разговора, знаю я это выражение лица. Ну вот, точно, он дослушал то, что ему говорил рыцарь и резко ответил, взмахнув рукой. Вот же, ничего не слышно, совсем. Понять бы хоть, о чем речь идет. А если они требуют у него наши головы? Хотя — при чем тут тогда рыцарь и Виталия? Им-то мы зачем нужны?
Служитель Ордена дослушал Ворона и что-то ему сказал, выдав добрую, не сказать ласковую улыбку. Как видно — убеждает его в чем-то.
К разговору подключилась и Виталия, она как-то так очень по-женски оперлась на плечо наставника и провела ладонью по его щеке.
Тот резко дернул плечом, сбрасывая её руку и помотал головой.
— … решения нет, — донесся до меня громкий голос рыцаря, он снова вступил в беседу, громко чеканя слова. — Это ваш долг!
Решения — чего? Ой, не нравится мне все это.
Ворон совсем насупился, нехорошо глядя на собеседников. Виталия вновь выдала белозубую улыбку и что-то произнесла, разведя руками. Тут было понятно, что она хотела сказать, мол: «Куда ты денешься, когда разденешься».
Наставник погонял желваки на скулах и что-то ответил, как видно то, что от него и добивались, поскольку с лица рыцаря пропала суровость, Виталия хлопнула в ладоши, а высокопоставленный представитель Ордена удовлетворенно улыбнулся.
Ворон кивнул этой троице, поманил к себе толстяка-старосту, и они ушли в дом. Его собеседники перекинулись несколькими фразами, лица у них были очень довольные.
— Дядька, а ты чего тут делаешь? — раздалось у меня за спиной.
Я повернулся и увидел пацаненка лет семи, в тулупчике, в треухе и с деревянной лопаткой в руках.
— Ничего я тут не делаю, — раздраженно ответил я ему. — Иди, иди отсюда, мальчик.
— Это моя елка, — грозно заявил сопляк и замахнулся на меня лопаткой. — А ну пговаливай отсюда!
Я фыркнул и снова посмотрел туда, где только что стояли люди, которые были достойны попасть в любой зал славы. На моей памяти кто-то впервые сумел убедить Ворона сделать то, чего он не хочет. Ну да, я его знаю всего ничего, но мне почему-то казалось, что подобное невозможно.
А там никого уже и не было.
«Бум»! Что-то, надо полагать, как раз та самая лопатка мальчугана, впечаталось мне пониже спины.
— Пговаливай! — заорал он. — Это мой двог и моя елка! У меня тут убежище!