– И чтобы добраться туда, куда не ступали другие роты?
– Может, и так. И они там уже растут, те твои цветы, колдун.
Кеннет осторожно вынул маленький букетик. У цветков была желтая середина, а головки их тонули в короне мелких белых лепестков. Пахли они слегка мятой и немного ромашкой.
Хас осторожно, словно боясь, что подарок сейчас исчезнет, протянул руку, дотронулся пальцами до белых цветков и так замер.
Кеннет осторожно сунул букетик ему в ладонь.
– Большинство моих людей полагают, что я собирал его, чтобы поухлестывать за какой-то вашей красоткой, и если ты когда-нибудь сообщишь им об ошибке, то пожалеешь, что нынче не умер. Анд’эверс утверждает, что не выпустит тебя из фургона еще несколько дней, а потому я подумал, что сделаю хотя бы столько.
Колдун не улыбнулся – лишь ласково гладил цветочки пальцами. Глаза его были прикрыты.
– Знаешь, – отозвался он почти шепотом, – что я только теперь поверил, что мы пройдем? Не тогда, когда мы планировали это безумие, не тогда, когда мы создавали союзы и договоры, и даже не тогда, когда я входил в туннель, а скалы крошились под прикосновением духов. Только теперь, когда они у меня в руке… я верю.
Кеннет кивнул и молча вышел.
Закрыл двери и оперся о них спиною.
– Мы уже можем войти?
Это была та, младшая. Старшая сидела сбоку и смотрела на него исподлобья. Ах да, предложение замужества.
– На вашем месте я бы подождал, пока он не позовет.
– Орнэ сказала…
– Если вы войдете сейчас, хвост может оказаться вашей наименьшей проблемой. Я бы подождал.
Она нахмурилась:
– Но он жив?
Он улыбнулся, решив, что чувство юмора Фургонщиков ему по нраву:
– Пожалуй, впервые за много лет.
Кеннет подмигнул ей, вызвав улыбку, и двинулся к расщелине. Его рота ожидала его по ту сторону.
* * *
Хребет отрога был узким и совершенно не проезжим, но у верданно имелись их строители, а те уже доказали, что родились для работы с деревом, камнем и землею. На вершине начали укладывать балки, подпирали их с обеих сторон вертикальными столпами, внизу трамбовали землей и камнями, а все вместе покрывали сотнями досок, частично отодранных от разбираемых фургонов. Подле конструкции работали больше двух тысяч человек, и съезд рос на глазах.
Кеннет видел спешку в их движениях, нервное нетерпение, а взгляды, которые они бросали на восток, на раскинувшуюся там чуть волнистую равнину, горели. Когда б они могли, снесли бы свои фургоны на спинах и уже бы двинулись возвышенностью. Единственным человеком, которого не затронула горячка путешествия, казался главный строитель. Гер’серенс ходил вдоль возникающей конструкции, мерил, подсчитывал, проверял, похлопывал ее и остукивал. Лейтенант был свидетелем, как тот приказал разобрать изрядный кусок возникающей дороги, досыпать земли и утрамбовать ее тяжелыми молотами. Но никто не жаловался, осознание того, что от работы этой зависит быстрота и безопасность последнего этапа путешествия, результативно затыкало рты.