Красные Шестерки отдыхали внизу, у подножия отрога. Между солдатами горело несколько костров, булькали котелки, а запахи дразнили. Бо́льшая часть стражников просто прилегли на траву, подставив лица солнцу, некоторые спали. Они сошли на возвышенность как голова колонны, а Кеннет лишь после разговора с Хасом понял, отчего им оказали эту честь. Каким-то образом, незаметно, они сделались частью каравана. Он видел это, сходя вниз: работающие Фургонщики уступали ему дорогу, улыбались, здоровались. Сам Гер’серенс нашел время, чтобы кивнуть и шутливо отсалютовать на меекханский манер. Лейтенант вернул приветствие и улыбнулся. Чувствовал себя хорошо – чуть ли не впервые с момента, когда они отправились в путь, а когда видел, как растет дорога вниз, понимал, что они действительно это сделали, что провели сквозь горы караван в десятки тысяч фургонов, даже если бо́льшая часть их до сих пор стояла под Кехлореном, – пусть разум, проклятие, и пассовал перед этим знанием, – то есть сделали нечто, что должно остаться записанным в хрониках имперской армии.
То, что деяние это в хрониках не останется, поскольку империя захочет сохранять видимость, что атака верданно на Лиферанскую возвышенность была результатом «бунта» и «непослушания», – значения не имело. Фургонщики запомнят, а приказы были исполнены так хорошо, как солдаты сумели.
К тому же нынче стоял прекрасный весенний денек, солнце светило ясно, а гуляш – или что там побулькивало в котелках – пах превосходно. Хорошо отдохнуть после прекрасно выполненной работы. Кеннет нашел себе место на невысоком холмике, хлопнулся в траву и осмотрелся. Андан дремал со стебельком травы между зубами, Версен-хон-Лавонс держал на коленях лук и смазывал тетиву жиром, Омнэ Венк, Велергорф и Цервес Фенл вели какой-то спор, главными элементами которого были размахивания руками и глуповатые жесты. При этом они скалились, словно идиоты. Берф кидал собакам кусочки мяса, каждой по очереди, а животинки подхватывали их на лету, клацая зубами и брызгая слюной. Фенло сосредоточенно помешивал в котелке. Пастораль.
– Десятники, ко мне! Совет!
Они встали, неторопливо подходя. Омнэ, Велергорф и Цервес при том не прерывали беседы, а Версен – осмотр лука.
– Садитесь.
Они уселись ровным полукругом, глядя на командира. Было получше, чем тогда, когда они лишь отправлялись из-под замка. Дни непростого пути привели к тому, что рота попритерлась; правда, хон-Лавонс все еще держался с краю, но то же самое лейтенант мог бы сказать и о Берфе, из которого обычно каждое слово приходилось вытягивать клещами и который производил впечатление словно псы для него важнее людей. Несмотря на это, Кеннет без колебаний доверил бы ему собственную жизнь.